— Ты что, совсем с ума сошла?! Это мамина квартира! Моя квартира теперь! — Вера стояла, уперев руки в бока, и смотрела на младшую сестру так, будто та пыталась украсть у неё последний кусок хлеба.
— Мама сама не помнит, как подписала дарственную. Ты… ты воспользовалась её состоянием! — Лида вытирала руки о фартук, хотя они были сухими. Привычка с детства — когда нервничает, всегда так делает.
— Не выдумывай! Мама была в полном сознании. Просто сейчас она… запуталась немного.
Из комнаты донёсся слабый голос Анны Петровны:
— Девочки, что случилось? Почему вы кричите?
Вера тут же сменила тон, улыбка растянулась на лице, как резиновая маска.
— Ничего, мамочка! Мы просто… обсуждаем, как лучше организовать твой уход.
«Лицемерка», — подумала Лида, но вслух сказала:
— Мама, я сейчас чай принесу.
Средняя сестра, Нина, сидела на кухне, нервно постукивая ногтями по столу. Тук-тук-тук. Как дятел по дереву. Или как часы, отсчитывающие время до взрыва.
— Короче, я не понимаю, как такое вообще могло произойти, — она смотрела куда-то в угол кухни, где паук плёл свою паутину. — Мама всегда говорила, что квартира будет для Лидки. Она ж с ней живёт, ухаживает, а мы… ну, мы-то как?
— Что значит «как»? — Вера поджала губы. — У тебя своя квартира, у меня своя. А Лидка…
— Лидка тут при чём? — перебила Нина. — Она семь лет с мамой живёт, с тех пор как папа умер. Ты когда последний раз маме давление мерила? Или таблетки давала?
— Я работаю! У меня дети, муж, ты же знаешь…
— Я тоже работаю! — Лида вошла на кухню с пустой чашкой. — И что? Я бросила аспирантуру, чтобы за мамой ухаживать. А ты… ты просто пришла год назад и…
— И что? Договаривай! — Вера вскочила, чашка на столе опасно закачалась.
— И обманула её! — выпалила Лида. — Она даже не помнит, как подписывала бумаги!
— Ой, да ладно тебе, — Вера махнула рукой, но глаза забегали. — Мама прекрасно всё помнила. Просто сейчас… возраст, знаешь ли. Склероз.
— Какой склероз?! — Нина тоже поднялась. — У неё после приступа временные провалы в памяти были. Ты этим воспользовалась.
— Вы обе на меня накинулись, да? — Вера начала теребить пуговицу на блузке, как всегда делала, когда нервничала. — Типа, я тут злодейка какая-то. А может, мама просто хотела… ну… справедливости?
— Справедливости? — Лида горько усмехнулась. — Это когда ты раз в месяц приезжаешь на два часа, а я каждый день судно выношу — это справедливость?
Анна Петровна лежала в своей комнате, прислушиваясь к голосам дочерей. Сердце колотилось как бешеное, а в голове стоял туман. Она правда не помнила, как подписывала бумаги на Веру. Помнила только, что дочь приехала с какими-то бумагами и человеком, говорила что-то про налоги, про то, что так будет лучше…
— Господи, что же я наделала, — прошептала она, сжимая в руках фотографию покойного мужа. — Петя, что же теперь будет?
В комнату вошла Лида, глаза красные от слёз.
— Мамуль, давай давление померяем.
— Лидочка, доченька, — Анна Петровна протянула руку. — Я не помню… правда не помню, как подписывала эту дарственную. Верочка говорит, что я сама хотела…
— Тише, мама, тише, — Лида присела на край кровати. — Не волнуйся сейчас, хорошо? Давление подскочит.
— Как же не волноваться? Вы же… вы же перессоритесь все из-за меня! Из-за этой несчастной квартиры!
— Да плевать на квартиру! — вдруг выкрикнула Лида, а потом тут же прикрыла рот рукой. — Прости, мама. Просто… просто обидно. Я не из-за квартиры. Я из-за… предательства.
В дверях появилась Нина.
— Мам, я адвоката знакомого спросила. Он говорит, можно оспорить дарственную, если докажем, что ты была… ну… не в состоянии понимать значение своих действий.
— Какого ещё адвоката?! — в комнату ворвалась Вера. — Вы что, судиться со мной собрались? С родной сестрой?!
— А ты что сделала? — Нина развернулась к ней. — Ты у матери квартиру увела!
— Не увела, а получила в дар! Законно!
— Законно? — Лида вскочила. — А морально? Ты хоть понимаешь, что натворила?
Анна Петровна вдруг схватилась за сердце.
— Девочки… девочки… не надо…
Через час «скорая» уехала. Анну Петровну госпитализировали. Три сестры остались в опустевшей квартире.
— Довольна? — тихо спросила Лида, глядя на Веру.
Та сидела, обхватив голову руками.
— Я не хотела, чтобы так вышло.
— А как ты хотела? — Нина нервно ходила по комнате. — Что мама умрёт, и ты спокойно въедешь в квартиру? А Лидка куда?
— Лидка… — Вера подняла голову, глаза были сухими и злыми. — Лидка всегда была маминой любимицей! Всегда! С самого детства!
— Что? — Лида замерла.
— Ты думаешь, я не помню? — Вера вскочила. — Как мама тебе платья шила, а мне перешивала твои старые? Как тебя в музыкалку отдали, а мне сказали, что денег нет? Как папа тебя на руках носил, а на меня вечно орал?
— Вера, ты что несёшь? — Нина встала между сёстрами.
— Правду несу! — Вера уже кричала. — Всю жизнь Лидочка-лапочка! А теперь ещё и квартира ей? За что? За то, что она не смогла личную жизнь устроить и с мамой осталась? Так это её выбор!
— Ты… ты поэтому? — Лида смотрела на сестру широко раскрытыми глазами. — Из-за детских обид?
— Не только, — Вера вдруг как-то сдулась, опустилась на стул. — У Кирилла проблемы с бизнесом. Нам нужны деньги. Много. Иначе… иначе всё потеряем. И квартиру, и машину, и…
— И ты решила нашу маму обмануть? — Нина покачала головой. — Господи, Вера…
— Я не обманывала! — Вера стукнула кулаком по столу. — Я просто… объяснила ей, что так будет лучше. Что я позабочусь о ней. Что продам эту квартиру и куплю ей комнату поближе к нам…
— Комнату?! — Лида ахнула. — Ты хотела маму из трёшки в комнату переселить?
— Не сразу! Потом! Когда ей станет совсем плохо и понадобится постоянный уход…
— Который ты, конечно, обеспечить не сможешь, — закончила Нина. — Боже, Вера, ты себя слышишь вообще?
Вера вдруг разрыдалась, закрыв лицо руками. Плечи её тряслись, как осиновые листья на ветру.
— Я не знаю, что делать! Кирилл говорит, нам грозит банкротство! Коллекторы звонят! Дети… дети не должны страдать из-за наших ошибок!
Лида и Нина переглянулись.
— Так, — Нина села напротив Веры. — Давай по порядку. Сколько вы должны?
***
В больничной палате было тихо. Анна Петровна лежала, подключённая к капельнице, и смотрела в окно. Там, за стеклом, падал первый снег — ранний, октябрьский, который к утру растает.
— Мама, как ты? — Лида осторожно присела на край кровати.
— Лучше, доченька. Давление нормализовалось.
— Мы тут… поговорили с Верой, — Лида взяла мать за руку. — Она… она рассказала всё.
— Всё? — Анна Петровна вздохнула. — И что теперь?
— Теперь будем решать проблемы. Все вместе.
В палату вошли Вера и Нина. Вера выглядела осунувшейся, глаза опухли от слёз.
— Мама, — она подошла к кровати с другой стороны. — Мама, прости меня. Я… я всё исправлю. Мы отменим дарственную.
— Верочка, — Анна Петровна протянула руку к старшей дочери. — Почему ты сразу не сказала, что у вас проблемы? Зачем было… так?
— Я… я не знаю, — Вера всхлипнула. — Мне было стыдно. И страшно. И… и правда казалось, что вы все любите Лидку больше.
— Глупая, — Анна Петровна покачала головой. — Разве можно детей любить по-разному? Вы все мои, все родные.
— Мы придумали, как помочь Вере с долгами, — сказала Нина, присаживаясь в ногах кровати. — Я могу продать дачу — всё равно мы туда почти не ездим. Лида согласна взять кредит под залог этой квартиры, а уже выплачивать будем все вместе.
— А квартира останется Лиде, — твёрдо сказала Вера. — Это справедливо. Она с тобой, мама. Она заслужила.
— Не в квартире дело, — тихо произнесла Анна Петровна. — А в том, что вы… что мы семья. И должны держаться вместе. Беречь друг друга.
За окном снег падал всё гуще, укрывая землю белым покрывалом. Анна Петровна смотрела на своих дочерей — таких разных и таких родных — и думала, что никакая квартира, никакие деньги не стоят той боли, которую они причинили друг другу. Но, может быть, эта боль была нужна, чтобы они наконец поговорили по-настоящему? Чтобы увидели друг в друге не соперниц, а сестёр?
— Знаете что, — вдруг сказала она, приподнимаясь на подушке. — А давайте я вам историю расскажу. Про то, как мы с вашим отцом эту квартиру получали. Вы ведь не знаете…
— Какую историю? — удивилась Нина.
— Долгую, — улыбнулась Анна Петровна. — И не очень простую. Но, думаю, сейчас самое время её рассказать.
Три сестры придвинулись ближе, как в детстве, когда мама читала им сказки перед сном. За окном падал снег, в палате было тепло, и что-то важное, что долго разрушалось, начинало понемногу восстанавливаться.
