Когда мы покупали этот дом, я представляла себе тихие вечера на веранде, аромат жасмина с клумбы у крыльца, уютную кухню, где пахнет кофе и корицей. Я мечтала, как мы с мужем будем ужинать вдвоём, слушать музыку, смеяться, спорить о кино. А по выходным — с детьми гулять в парке, жарить что-нибудь на гриле, звать друзей.
Но всё вышло иначе.
— Мои родители приедут на днях, — сказал муж, наливая себе чай.
— А, в гости? Здорово. Давно не виделись.
— Не в гости. Они поживут у нас. Навсегда.
Моя рука замерла с ложкой сахара.
— Что значит — навсегда? Мы разве это обсуждали?
Он усмехнулся:
— А что тут обсуждать? Они в возрасте, им тяжело в деревне. А ты же дома, ты же женщина. Ухаживать — твоя роль.
— Это не шутка, да?
— Нет. И вообще, хватит быть эгоисткой. Семья — это не только ты и я.
⸻
И они приехали. Со всем своим бытом. С кастрюлями, наволочками, старыми тряпками и альбомами. Заполнили собой весь дом. Мать мужа — Валентина Сергеевна — сразу села в кресло в гостиной и принялась отдавать приказы.
— Картошка не так нарезана.
— Простынь неглаженая.
— Воду надо кипятить, а не пить просто из фильтра.
— Ты суп пересолила.
— Почему ты не встаёшь в шесть? У меня давление, мне нужно вовремя завтракать!
Отец мужа — Алексей Павлович — молчаливый, но вечно стучал палкой по полу, требуя чай, пульт, плед, окно закрыть. За день он мог сказать максимум два слова — и ни одного из них не было «спасибо».
⸻
— Ты что, не можешь немного потерпеть? — выдохнул муж, когда я попыталась поговорить с ним.
— Это не «немного». Я не могу работать. Я не могу дышать. Я не сиделка!
— Ты преувеличиваешь. Просто помогай им — это же мои родители. Они тебе что, чужие?
Я рассмеялась. Громко, нервно.
— Так ты им не чужой! Ты не хочешь сам им помогать? Почему именно я должна?
— Потому что ты — женщина. А я работаю.
⸻
Моя удалённая работа стала невозможной — я постоянно отрывалась на «Людочка, а где мой ингалятор?» или «Сделай мне пюре, зубы болят».
Они жаловались на меня ему каждый вечер. Он приходил в спальню с упрёками, с глазами полными разочарования. Я становилась для него ведьмой, эгоисткой, врагом рода.
Но самое страшное было не это. А то, как я начала терять себя. Больше не было моей музыки. Моих книг. Моих вечеров. Моего пространства. Моего мужа.
Я однажды поймала себя на том, что мечтаю просто чтобы всё остановилось.
⸻
И тогда я включила холодный рассудок.
Перенесла ноутбук и все вещи в комнату сына. Купила себе наушники с шумоподавлением. Включила будильник на 10 утра, а не на 6.
Когда Валентина Сергеевна требовала пюре — я кивала, шла на кухню, доставала пакетик картофельного порошка и наливала кипяток.
На её «У тебя нет совести!» я лишь мягко улыбалась и говорила:
— Вы такая сильная, Валентина Сергеевна. Уверена, в вашем возрасте вы ещё многое можете сами.
Я перестала убирать за ними. Стирать. Готовить два вида еды. Ушла в работу, записалась на онлайн-курсы. Научилась говорить:
— Нет. Сегодня я занята.
— Нет, я не обязана.
— Нет, у меня выходной.
⸻
Муж орал. Бил кулаками по столу. Угрожал, что уедет.
— Тогда увози их с собой, — ответила я спокойно. — В этом доме живут те, кто уважает других.
— Ты что, выгонишь стариков?!
— Нет. Но я не сиделка. Я — не твоя служанка. И если ты не начнёшь сам ухаживать за своими родителями, они уедут. Потому что, поверь, здесь им станет очень неудобно.
Он ушёл. Через три дня — увёз родителей обратно в деревню. Договорился с какой-то женщиной, она за небольшие деньги по возможности помогала им.
⸻
Я стояла у окна, пила чай и улыбалась.
Солнце светило сквозь чистые стёкла. На плите тихо булькал суп.
В доме снова было тихо. Мои правила. Моё пространство.
И, наконец-то, моё «нет» начало звучать громче, чем их «ты обязана».
