— А вдруг он заболеет? — Марина остановилась посреди комнаты с футболкой в руках, глядя на рыжего кота, который невозмутимо вылизывал лапу на диване.
— Рижик переживёт две недели без нас, — Саша закрыл чемодан и выпрямился. — Он вообще похож на маленького медитирующего монаха. Спит, ест, размышляет о вечном.
Марина улыбнулась, но тревога не отпускала. Впервые за три года совместной жизни они уезжали так надолго. Две недели в Сочи. Билеты куплены ещё зимой, отель с видом на море забронирован, даже экскурсии распланированы.
— Соседка Валентина не сможет приходить, у неё внук родился, — Марина аккуратно сложила футболку в стопку на кровати. — У меня все контакты уже записаны, корм на две недели в шкафу, наполнитель…
— Может, мама моя? — Саша подошёл и обнял её сзади. — Ей и смена обстановки, и за Рижиком приглядит.
Марина замерла. С Ольгой Викторовной отношения всегда были… прохладными. Не то чтобы плохими — просто существовала некая дистанция. Свекровь никогда не лезла в их жизнь, не критиковала открыто, но и теплоты особой не проявляла.
— Думаешь, согласится?
— Уверен. Она давно не выбиралась из своей квартиры. Телевизор, магазин, аптека — её весь мир. А тут новая обстановка, плюс моему пушистому брату поможет, — он почесал кота за ухом.
Вечером позвонили Ольге Викторовне. Она удивилась, но согласилась почти сразу.
— Конечно, Сашенька. Помогу. Когда приезжать?
Ольга Викторовна приехала за день до их отлёта. Стройная, с аккуратной стрижкой, в строгом тёмно-синем платье. Марина всегда удивлялась этой подтянутости свекрови — в 61 год она выглядела собраннее многих тридцатилетних.
— Проходите, — Марина открыла дверь. — Мы так рады, что вы согласились!
Ольга Викторовна улыбнулась одними губами и кивнула, оглядывая квартиру. Их двушка была просторной и светлой — наследство от родителей Марины. Высокие потолки, большие окна, новый ремонт, который они сделали два года назад.
— Красиво у вас, — произнесла свекровь, ставя небольшую сумку на пол в прихожей.
Саша вышел из спальни с чемоданом и расплылся в улыбке:
— Мам! Наконец-то! Пойдём, я всё покажу.
Рижик настороженно вышел из-за дивана, принюхиваясь к новому человеку. Ольга Викторовна присела и протянула руку:
— Иди сюда, рыжик. Познакомимся.
Кот осторожно приблизился, понюхал руку и неожиданно потёрся о ладонь головой.
— Смотри-ка, он вас принял, — удивилась Марина. — Обычно к новым людям относится подозрительно.
— Животные меня всегда любили, — Ольга Викторовна легко погладила кота. — Ну показывайте, что тут и как.
Следующий час они ходили по квартире. Марина демонстрировала, где лежит корм, как работает кофеварка, показывала запасные полотенца. Свекровь молча кивала, иногда задавая уточняющие вопросы.
— Вот ключи, — Марина положила связку на журнальный столик. — А вот номер ветеринара на холодильнике, если что-то случится с Рижиком. И наши телефоны записаны.
— Спасибо, я аккуратно, — Ольга Викторовна взяла ключи. — Отдыхайте спокойно.
Утром такси ждало у подъезда. Саша грузил чемоданы, а Марина в последний раз обходила квартиру.
— Мам, в нижнем ящике есть запасное постельное, если что, — говорил Саша, обнимая мать. — Звони, если будут вопросы.
— Всё будет хорошо, — ответила Ольга Викторовна, стоя в дверях. — Я справлюсь.
Марина наклонилась погладить Рижика, который наблюдал за суетой из коридора:
— Веди себя хорошо, не обижай Ольгу Викторовну, — она выпрямилась и улыбнулась свекрови. — Спасибо вам огромное.
Когда дверь закрылась, Марина почувствовала странный укол беспокойства, но тут же отогнала его. Саша взял её за руку:
— Ну что, готова к лучшему отпуску в жизни?
Море оказалось тёплым и ласковым. Дни наполнились солнцем, прогулками по набережной, морскими экскурсиями. Саша фотографировал Марину на фоне закатов, они ели шашлыки в прибрежных кафе, танцевали на пляжной вечеринке.
Марина словно снова влюбилась — в мужа, в море, в беззаботность. Иногда она проверяла телефон — нет ли сообщений от свекрови, но та писала редко и скупо: «Всё хорошо», «Рижик в порядке», «Не беспокойтесь».
Вечером перед вылетом домой Марина отправила сообщение:
«Завтра прилетаем в 14:20. Спасибо, что присмотрели за домом».
Ответа не пришло. Марина решила, что Ольга Викторовна уже спит, и стала собирать вещи. Предвкушение возвращения домой смешивалось с лёгкой грустью от завершения отпуска. Она представляла, как Рижик выбежит встречать их, как они откроют окна, впуская летний воздух, как расскажут свекрови о поездке за чашкой чая.
— Готова вернуться в реальность? — Саша обнял её, глядя на ночное море через панорамное окно гостиничного номера.
— Да, — Марина прижалась к нему. — Знаешь, я соскучилась по дому.
— Что значит не открывается? — Саша в третий раз повернул ключ в замке. Ничего не происходило.
Они стояли возле двери своей квартиры, уставшие после перелета, с чемоданами и пакетами сувениров. Солнце било в окно подъезда, а ключ просто не поворачивался в скважине.
— Может, заклинило? — Марина поставила сумку на пол. — Давай позвоним твоей маме.
Саша достал телефон, набрал номер. За дверью послышались шаги.
— Мама! — крикнул он. — Мы не можем открыть дверь!
Шаги стихли. Потом раздался осторожный голос Ольги Викторовны:
— Кто вы такие? Что вам нужно?
Марина и Саша переглянулись. Сначала на их лицах промелькнуло недоумение, потом — беспокойство.
— Мама, это я, Саша! Мы вернулись из отпуска!
За дверью повисла пауза.
— Какой Саша? — голос свекрови звучал настороженно. — У меня нет сына. Уходите, или я вызову полицию.
— Что за шутки? — Саша снова позвонил в дверь. — Мама, открой немедленно! Это не смешно!
— Я здесь живу, — твердо ответила Ольга Викторовна. — Это моя квартира. Уходите, я вызываю полицию.
Марина почувствовала, как холодеет спина. Что-то было категорически неправильно в голосе свекрови — не насмешка, не обида, а искреннее непонимание и страх.
— Саша, что происходит? — прошептала она.
Дверь соседней квартиры приоткрылась. Пожилая соседка Нина Петровна высунула голову:
— Ой, вернулись! А у вас тут… странное что-то творится.
— В каком смысле? — Саша повернулся к ней.
— Так ваша мама… — Нина Петровна перешла на шёпот. — Она в магазин вышла позавчера, меня встретила, а сама меня не узнала. Говорит: «Здравствуйте, я недавно сюда переехала». Я удивилась, но думала, может, шутит…
— А ещё что-нибудь странное было? — спросила Марина, чувствуя нарастающую тревогу.
— Так мужчины приходили, — соседка кивнула на их дверь. — Мастера какие-то. С инструментами. Она их сама вызвала, я видела. Замки, говорит, меняет. Документы у них проверяла, деньги платила.
Саша побледнел:
— Замки меняет? В нашей квартире?
Он снова повернулся к двери и громко постучал:
— Мама! Это наша квартира! Ты здесь гостишь, помнишь? Мы отдыхали в Сочи!
— Я не ваша мама, — голос за дверью дрожал. — Я никуда не ездила. Я живу здесь уже… давно. У меня есть документы!
Марина прислонилась к стене, пытаясь собраться с мыслями:
— Нужно вызвать врача. Что-то с ней случилось. А ещё Рижик там, внутри.
Саша кивнул и отошёл к окну, набирая номер скорой. Марина осталась у двери.
— Ольга Викторовна, — она постаралась говорить мягко. — Это Марина, жена Саши. Помните? Мы улетали в отпуск, а вы остались присматривать за котом. За Рижиком.
— Какая Марина? — в голосе свекрови слышалось искреннее недоумение. — У меня нет невестки. И кота у меня нет. У меня аллергия на кошек.
Марина закрыла глаза. В голове билась только одна мысль: «Это неправда. Ей нравился Рижик. Она с ним играла перед нашим отъездом».
Саша вернулся:
— Скорая едет. И я позвонил участковому терапевту мамы, он тоже приедет. Ещё я вызвал МЧС, чтобы вскрыли дверь.
— А Рижик? — Марина посмотрела на мужа. — Он там один с ней. Она его даже не помнит.
— Всё будет хорошо, — Саша обнял её, но в его глазах застыл страх. — Главное сейчас — понять, что с мамой.
Через полчаса подъезд наполнился людьми. Приехала скорая, врач, участковый полицейский. Ольга Викторовна наотрез отказывалась открывать дверь, твердя, что её хотят выгнать из собственного дома.
— Вот, — Марина протянула полицейскому документы. — Это свидетельство о собственности. Квартира принадлежит мне, досталась от родителей. Мы живём здесь с мужем три года.
— А там сейчас его мать, — полицейский кивнул на дверь. — И она считает, что живёт там постоянно?
— Да, — Саша нервно сжимал и разжимал пальцы. — Мы оставили её присматривать за квартирой на время отпуска. А теперь она не узнаёт нас и сменила замки.
К двери подошёл пожилой врач с потрёпанным кожаным портфелем:
— Позвольте мне поговорить с ней. Я её лечащий врач много лет.
Он постучал:
— Ольга Викторовна! Это доктор Михаил Семёнович. Помните меня? Я лечил вас от бронхита прошлой зимой.
За дверью послышались шаги, потом — неуверенный голос:
— Доктор? Это правда вы?
— Да, это я. Можно войти? Мне нужно вас осмотреть.
Послышался щелчок замка. Дверь приоткрылась на ширину цепочки. В щели показалось напуганное лицо Ольги Викторовны.
— Доктор… эти люди говорят, что это их дом. Но я же здесь живу. Я помню каждую вещь… — она осеклась, её взгляд стал растерянным. — Но почему тогда всё выглядит не так? И откуда взялся этот кот?
Рижик выглянул из-за её ног, и Марина едва сдержала слёзы облегчения.
— Ольга Викторовна, — мягко произнёс врач. — Нам нужно поговорить. Можно я войду вместе с вашим сыном? Это Саша, помните его?
Она долго смотрела на Сашу, потом неуверенно кивнула:
— Он похож на соседа, который всегда здоровается со мной. Такой же высокий.
Когда врач и Саша вошли внутрь, полицейский отвёл Марину в сторону:
— Вам потребуется заявление для смены замков. Но, похоже, тут медицинский случай.
Марина кивнула, глядя на приоткрытую дверь. Внутри была её квартира, её вещи, её жизнь. И женщина, которая внезапно забыла всё, включая собственного сына.
Через двадцать минут врач вышел и отозвал Марину с Сашей в сторону:
— Возможно, у неё развивается деменция. Нужно обследование. Она действительно не понимает, где находится. В её сознании смешались воспоминания о её старой квартире и ваш дом.
— Возьмите только самое необходимое, — сказала Марина, помогая Ольге Викторовне собрать вещи. — Остальное мы привезём позже.
Прошло три часа с момента их возвращения. Квартира, ещё недавно казавшаяся неприступной крепостью, теперь выглядела чужой и неуютной. Рижик нервно метался между комнатами, чувствуя напряжение людей.
Ольга Викторовна медленно складывала свою одежду в небольшую сумку. Её движения были неуверенными, а взгляд — потерянным. Она посмотрела на Марину и тихо произнесла:
— Простите… но я правда думала, что это мой дом. Я не хотела зла.
Марина на секунду замерла. Впервые за всё время их знакомства свекровь извинялась перед ней, и это было страшнее всего произошедшего.
— Ничего страшного, — она осторожно коснулась руки Ольги Викторовны. — Главное, что с вами всё будет хорошо.
Саша разговаривал в коридоре с врачом. Его лицо было бледным, голос звучал глухо:
— Как быстро прогрессирует эта болезнь? Что нам делать?
— Нужна полная диагностика, — доктор поправил очки. — Сейчас её отвезут в клинику, проведут обследование. Важно выяснить, насколько далеко зашёл процесс.
Скорая ждала у подъезда. Медсестра уже заполнила какие-то бумаги. Ольга Викторовна смотрела в окно на машину с красным крестом и повторяла:
— Я поеду к себе домой? На Ленина, 48?
— Сначала в больницу, мама, — мягко сказал Саша. — А потом мы решим, как быть дальше.
Когда за машиной скорой закрылись двери лифта, Марина обессиленно опустилась на пол прямо в прихожей. Саша сел рядом. Рижик подошёл и потёрся о её ногу.
— Прости, — тихо сказал Саша. — Я думал, мама в порядке. Я и представить не мог…
Марина провела рукой по волосам:
— Никто не мог. Она же всегда была такой… собранной. Серьёзной. — Она посмотрела на мужа. — Что теперь?
Саша обнял её:
— Не знаю. Правда не знаю.
Неделя пролетела в больницах и консультациях. Диагноз, которого они так боялись, подтвердился — деменция в начальной стадии. Врачи говорили спокойно, профессионально, но суть от этого не менялась: процесс можно замедлить, но не остановить.
По вечерам Саша погружался в медицинские статьи и форумы, словно надеясь найти волшебное решение между строк научных публикаций. Марина видела, как с каждым днём в его глазах тает надежда и крепнет решимость. Однажды вечером он закрыл ноутбук, потёр переносицу и произнёс:
— Ей нельзя оставаться одной в квартире. Это вопрос времени, когда случится что-то серьёзное.
Марина отложила альбом с эскизами и повернулась к мужу:
— Есть специализированные пансионаты с хорошим уходом. Или можно организовать помощь на дому…
— Пансионат? — Саша поднял глаза, в которых читалась смесь усталости и удивления. — Ты представляешь, каково это — оказаться среди незнакомых людей, когда твой собственный мир уже рушится? Это ведь моя мама.
— Я понимаю, — Марина подошла ближе. — Что ты предлагаешь?
Он помолчал, собираясь с мыслями:
— Маленькая комната могла бы стать её пространством. Здесь, с нами.
Марина не ответила сразу. Образ Ольги Викторовны, настороженно смотрящей на них через цепочку двери, смешивался с воспоминаниями о её извиняющемся взгляде в больнице.
Она вспомнила, как свекровь бережно гладила Рижика перед их отъездом — совсем другой человек, чем тот, кого они встретили по возвращении.
— Саш, — она коснулась его плеча, — это серьёзный шаг. Нам нужно всё обдумать. Не только бытовые мелочи, но и как мы сами к этому готовы.
— Ты против? — в его голосе не было обвинения, только усталость.
— Нет, — Марина покачала головой. — Я просто хочу, чтобы мы оба понимали, на что идём. Это наша жизнь, и она изменится.
В ту ночь Марина почти не спала. Ворочалась, слушала ровное дыхание мужа. Перед глазами стояло лицо свекрови — растерянное, испуганное.
Утром она приняла решение.
— Это ваша комната, — Марина открыла дверь небольшого, но светлого помещения. — Мы поставили новую кровать и шкаф. Вот здесь будут ваши вещи.
Ольга Викторовна осторожно вошла, оглядываясь. После недели в больнице она выглядела ещё более хрупкой. На столике у окна стояла ваза с полевыми цветами. Свежие занавески слегка колыхались от ветра.
— Это… для меня? — спросила она. — Но я вам помешаю.
— Нет, — Марина улыбнулась. — Не помешаете. Врачи сказали, что вам важно быть с близкими.
— А кот? — вдруг спросила Ольга Викторовна. — У вас же есть кот? Я вспомнила.
Рижик, словно услышав разговор, вошёл в комнату. Он обнюхал кровать, потом подошёл к Ольге Викторовне и потёрся о её ноги.
— Рижик, — Ольга Викторовна осторожно погладила его. — Я помню. Он рыжий.
Саша, наблюдавший из дверей, шагнул вперёд:
— Да, мам. Ты права.
— А ты… — она посмотрела на него неуверенно, — ты мой…
— Сын, — тихо подсказал Саша. — Твой сын.
— Сын, — повторила Ольга Викторовна. — Да, я знаю. А она… — взгляд на Марину, — она твоя…
— Жена, — Марина подошла ближе. — Я Марина, ваша невестка.
— Марина, — Ольга Викторовна попробовала имя на вкус. — А я… я буду жить с вами?
— Да, — Марина взяла её за руку. — Теперь мы будем жить вместе. И всё будет хорошо.
Спустя три месяца они привыкли к новому распорядку. Утром Саша провожал мать на групповые занятия в центр поддержки пациентов с деменцией. Днём за ней приглядывала нанятая помощница.
Вечером они ужинали втроём, а после Марина часто сидела с Ольгой Викторовной, перебирая старые фотографии — врачи говорили, что это помогает сохранять воспоминания.
С каждым днём Марина замечала тонкие изменения в их отношениях. Болезнь, стирая привычные границы личности Ольги Викторовны, словно высвобождала иную её версию — ту, что десятилетиями пряталась за фасадом сдержанности.
Теперь в ней проступало что-то незащищённое, почти детское. Она могла потеряться в простейших бытовых мелочах, забыть только что съеденный завтрак, но вдруг, без всякого контекста, начинала рассказывать поразительно яркие эпизоды из юности — словно файлы памяти открывались в случайном порядке.
В один из вечеров, когда Марина разбирала заказы на планшете, устроившись в гостиной, Ольга Викторовна появилась в дверях с потрёпанным фотоальбомом в руках.
— Саша сказал, вы дизайнер, — она открыла альбом. — Посмотрите, я ведь тоже когда-то рисовала.
Марина с удивлением рассматривала юношеские рисунки свекрови — неожиданно талантливые наброски природы, людей, городских улиц.
— Почему вы бросили? Это же прекрасно!
Ольга Викторовна пожала плечами:
— Муж говорил, что это несерьёзно. А потом родился Саша, и стало не до того. — Она повернулась к Марине. — А вы… ты… не бросай. Это важно — делать что любишь.
Марина ощутила странный комок в горле:
— Не брошу. Обещаю.
Рижик дремал на подоконнике, наблюдая за осенним дождём. Дом наполнялся новыми звуками — Ольга Викторовна смеялась на кухне, показывая Саше, как правильно готовить его любимый в детстве пирог с яблоками.
Марина сидела за рабочим столом, доделывая проект. На стене висела новая фотография в рамке — трое на морском берегу: Саша, Марина и Ольга Викторовна. Это фото они сделали месяц назад, когда решились на короткую поездку в Сочи — уже втроём.
Те две недели без доступа в квартиру казались теперь далёким кошмаром. Жизнь вошла в новое русло — не проще, не легче, но по-своему правильное.
Марина закрыла ноутбук и подошла к окну. Дождь барабанил по стеклу, создавая уютный фоновый шум. Она погладила Рижика и тихо сказала:
— Я не злюсь. Мне просто жаль. Но я всё равно буду рядом. Не потому что надо. Потому что важно.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
