— О нет, милый! Я не стану тебя прописывать в своей квартире, и мне неважно, что ты из-за этого не можешь получить желаемую работу, — спокойно, почти ласково, но с тоном, от которого мороз по спине, проговорила Лена, вынимая из микроволновки стакан с молоком.
— Ты серьёзно? — Артём замер у дверей кухни, будто его на месте застрелили. — Мы вообще-то женаты. И живём в твоей квартире уже год. Ну, ты не замечала, нет? Это не случайность, Лена. Это брак, мать его.
— Именно. Брак. Как бракованный товар. Жалею, что чек не сохранила, — отрезала она и уселась за стол. — Ты даже крышку у унитаза за собой не опускаешь. Я что, сумасшедшая, прописывать в квартиру человека, который ест прямо из кастрюли?
— Я е… Я один раз! — Артём всплеснул руками. — Один! После смены, в три часа ночи! Я что, должен был сервировку устраивать?
— Да, желательно. Или хотя бы не рассказывать мне потом об этом гордо, как будто получил звание «Лучшая домработница месяца», — с сарказмом парировала Лена. — Я прекрасно понимаю, зачем тебе прописка. Без неё ты не можешь устроиться в то министерство, где тебе светит тёплое местечко. Но у меня всё равно остаётся один вопрос…
— Какой?
— А если мы разведёмся? — Лена склонила голову набок, изучая его выражение лица.
Артём на мгновение потерял дар речи. Потом выдал:
— Так ты уже планируешь?
— Я всегда думаю на два хода вперёд. И, знаешь, глядя на твои носки под кроватью, я начинаю думать на три.
Он сел напротив, с лицом человека, который сейчас пустится в тяжёлую артиллерию.
— Хорошо. Хочешь честно? Я просил не потому, что работа. А потому, что если что-то случится… ну, с тобой… или с нами… Я останусь на улице. Ты не думала об этом?
— А я вот думаю, что надо быть поаккуратней с тем, кого называешь «любовью всей жизни», если в глубине души боишься, что тебя выгонят на улицу, — Лена глотнула молока, словно произнесла нечто банальное вроде «погода сегодня шепчет».
Он замолчал. Потом встал, медленно, словно его кости стали на десяток лет старше.
— Я пошёл. Позвоню, когда остыну.
— Остывай как следует. А то вдруг опять придётся тебя прописывать, а ты, не дай бог, горячий.
Когда за ним хлопнула дверь, Лена откинулась на спинку стула и выдохнула. Тишина после таких разговоров была как лёгкая кома — ничего не болит, но всё ненатурально.
Через полчаса в квартиру позвонили.
— Ага, вернулся. Сразу, значит, остыл… — буркнула она и пошла к двери.
Но на пороге стояла не Артём, а его мать. Любовь Аркадьевна. В строгом пальто, с волосами, натянутыми в такую причёску, что казалось — если дёрнуть за один волос, потянется всё лицо.
— Ты отказалась прописывать моего сына, — заявила она без «здравствуйте».
— Добрый вечер, Любовь Аркадьевна. Проходите, раз пришли, — Лена едва сдерживала нервную улыбку. — У нас тут сегодня приёмка недвижимости. Только без бумаг.
— Я — его мать. И я не позволю тебе использовать мою кровиночку, а потом выставить на улицу, как старый чемодан!
— Вот только давайте без аналогий с багажом, — Лена открыла холодильник. — А то я вспомню, как он не закрыл банку с огурцами, и вас выгоню следом.
— Ты с ним живёшь в его тяжёлое время! Он пошёл на компромисс, пожертвовал карьерой, чтобы быть рядом с тобой. А ты даже не можешь дать ему элементарное чувство безопасности! Какой же ты после этого человек?
— О, ну вот теперь у нас лекция. Давайте я запишу — вдруг пригодится на разводе.
— Я предупреждаю, — Любовь Аркадьевна подняла палец, как на приёме у прокурора. — Если ты не пропишешь моего сына, он уедет. Навсегда.
— Господи, да это же мечта! Только билет ему купите без возврата.
Любовь Аркадьевна развернулась и вышла так эффектно, будто за ней играла музыка из фильма про месть. Лена даже захлопала в спину. Медленно. С чувством.
В тот вечер Артём не позвонил. Зато написал смс: «Надо подумать. Мы оба что-то перегнули. Я у мамы».
Лена выключила звук и пошла на кухню. Порылась в шкафчике, достала банку маслин, которые он терпеть не мог, и открыла её с таким удовлетворением, будто это была не еда, а символ победы.
Но внутри уже клокотал вулкан. Потому что она понимала — это только начало.
И прописка здесь была вообще не при чём.
***
Утро началось с уведомления на Госуслугах. «К вам подано заявление на определение порядка пользования жилым помещением».
Лена перечитала сообщение трижды. Потом ещё раз. На всякий случай.
— Чего?..
Она села на кровать, открыла ноутбук и полезла в профиль. Всё как на ладони: Артём Киселёв, бывший муж, требует закрепить за ним комнату в квартире, в которой он, на минуточку, не прописан, но полтора года проживал, в браке находился, по ремонту вкладывался — и, видите ли, считает, что имеет «право».
И знаете, что самое интересное? У него были чеки. И договор с мастерами. И даже фото на фоне розового унитаза, который они вместе выбирали на распродаже в «Леруа».
Вот это поворот, конечно.
— Ну ты крыса с дипломом! — мысленно воскликнула Лена, хватаясь за телефон.
Набрала его. Он взял на четвёртом гудке, с голосом сонного монаха.
— Алло?
— Артём. Ты подал в суд?!
— Я? Нет. Ну, то есть, да. Но это не то, что ты думаешь…
— А я думаю, что ты подал заявление, чтобы отжать у меня одну из комнат в моей собственной квартире, в которую я тебя, дурочка, впустила из жалости!
— Лена, послушай. Это просто формальность. Пока мы в разводе, юрист посоветовал зафиксировать порядок пользования. Я же не требую собственность. Я просто…
— Проживание? Проживание? — Лена уже практически кричала в телефон. — Ты хочешь, чтобы я жила с тобой? После всего? После твоей мамаши, которая пришла сюда, как будто я не жена, а продавщица фальшивых трусов?
— Не утрируй. Я просто хочу… — он запнулся. — Я не хочу потерять всё. Я правда много вложил.
— Ты вложил? Ты? Много? — Лена вскочила с кровати. — Ты выбрал плитку, потому что она была на акции, и потом полгода мне рассказывал, как спас наш бюджет! Ты один раз принёс домой моющее средство и потом вспоминал это как подвиг!
— Лена…
— И ещё… Ты это сделал — через юриста. Через, мать его, ЮРИСТА! Даже не сказал мне лично!
— Потому что знал, что будет вот это…
— А ты хотел, чтоб я принесла тебе кофе с круассаном и сказала: «Ах, конечно, Артёмушка, проходи, выбирай себе уголок — может, вот эту спальню, где я сейчас живу?»
— Не надо сарказма, Лен. Всё равно решать будет суд. И, кстати, у меня есть шансы. Я в ней жил. Долго.
— Знаешь, что у тебя ещё есть? Мама. И чемодан. И твоё эго, которое, к сожалению, тоже требует прописки, судя по всему.
Она сбросила звонок.
На следующий день ей позвонил юрист. Адвокат Артёма. С ухмылкой в голосе сообщил, что они готовы урегулировать вопрос мирно — «без лишнего шума».
— Что вы предлагаете? — сухо спросила Лена.
— Мы оформляем соглашение. Артём получает право пользоваться одной из комнат. Любой, кроме вашей спальни. И имеет право находиться в квартире до конца года. Потом — он переезжает.
— Заманчиво. А я в это время что должна делать? Считать дни, пока не испарится этот реликтовый газ в виде бывшего мужа?
— Простите?..
— Нет. Соглашения не будет. Пусть суд решает.
— Уверены? — адвокат даже как будто обрадовался.
— Более чем.
Через неделю состоялось первое слушание.
Артём пришёл в пиджаке, который она же ему и покупала, когда он готовился к «жизни взрослого мужчины». Выглядел жалко. И слишком чисто. Видимо, Любовь Аркадьевна лично гладила.
Лена пришла в чёрной водолазке и джинсах, с лицом, как будто только что закопала труп, но никому об этом не сказала.
Судья была женщина лет шестидесяти с причёской «я сама себя стригу, и мне норм».
— Проживание в жилом помещении, приобретённом до брака, без регистрации права собственности или аренды, не наделяет гражданина правом на владение имуществом, — зачитала она с выражением, будто читала молитву перед казнью. — Однако с учётом факта совместного проживания и финансовых вложений, возможно определить порядок пользования…
— Ваша честь, — Лена подняла руку, — я готова предоставить чеки. Я платила за всё. Единственное, что он купил — это торшер. Который сломался через неделю.
Артём встал.
— Ваша честь, я не хочу отнимать у Лены жильё. Я хочу иметь возможность жить в комнате, пока не накоплю на своё. Я не бомж, просто сейчас непросто устроиться на хорошую работу без регистрации…
— А прописка? — судья прищурилась.
— Она отказала.
— Угу, — судья кивнула. — Так. Следующее заседание — через месяц. Рекомендую сторонам подумать о медиации.
— Ага. Только если с битами, — пробормотала Лена, собирая бумаги.
Они вышли в коридор вместе. Он первым нарушил молчание.
— Лена, зачем ты это делаешь?
— Чтобы ты понял: не все бабы глупые. Некоторые ещё и злопамятные.
— Ты меня мстишь, да?
— Нет, Артём. Я спасаю своё пространство. После тебя там пахнет тупыми надеждами и сыром с плесенью. Я устала.
Он ушёл. Без попыток обнять, без сцен. Просто отвернулся и ушёл. И это было страшнее всего.
Потому что Лена поняла: он не вернётся. Но и не отступит.
И следующий ход будет за ним.
***
Суд назначен на десять утра. Лена надела тёмно-синий костюм, который раньше берегла «на собеседования». Сегодня у неё тоже собеседование — с судьбой, бывшим мужем и возможной делёжкой собственного пространства.
У подъезда уже стоял Артём. Какой-то скомканный, похудевший, и в той же куртке, что носил, когда ездил на дачу в марте. Он курил. А значит — нервничал. Он вообще бросил год назад. Ну, типа.
— Привет, — он кивнул, будто они были коллегами, случайно столкнувшимися у «Пятёрочки».
— Привет, — так же сухо ответила она.
— Пошли?
— Как на казнь.
— У каждого — своя, — мрачно пошутил он.
В суде всё прошло быстро. Пять минут — и ты уже больше не хозяин своей жизни, если у тебя плохой адвокат. К счастью, Лена взяла хорошего. Тётенька в очках-лупах и с голосом, как у преподавательницы органической химии.
Судья, всё та же, с причёской «под кастрюлю», объявила:
— Суд считает возможным отказать в определении порядка пользования жилым помещением ввиду отсутствия оснований, закреплённых в законе. В связи с отсутствием правовых оснований для проживания истца в спорной квартире, суд не усматривает возможности удовлетворить его требования.
Иначе говоря: дверь — вон там, Артём. Не забудь тапки.
Он не смотрел на Лену. Даже когда судья закончила читать решение, даже когда собрал папку с бумагами. Он выглядел не побеждённым — опустошённым. Как будто проиграл не квартиру, а свою версию жизни.
Вечером он пришёл.
Лена открыла дверь молча. На него было жалко смотреть — будто пёс, которого выгоняют из дома, а он всё ещё думает, что его сейчас погладят.
— Я заберу вещи. Только самое важное. Остальное — потом.
— Хорошо, — кивнула она. — Хочешь — соберу коробки. Подпишу: «Мужские иллюзии», «Планы на будущее», «Неиспользованные носки».
Он усмехнулся, но слабо. Зашёл, прошёл в спальню. Ту самую, которую они раньше называли «наша».
Пока он собирал вещи, она стояла в коридоре. Думала, что скажет, когда он будет уходить. Что-то пафосное? Или по-доброму, как-то по-человечески? Или пусть просто молчит?
Но нет. Он вышел первым.
— Лен. Спасибо. За всё. И… Извини, что не смог быть тем, кем ты хотела.
— Ты и не должен был, — спокойно ответила она. — Я просто хотела, чтобы ты был собой. Но без кредитов, жалоб и мамы, которая решает за тебя.
— Я не слабый, знаешь? — он уставился в пол.
— А я не стерва, — пожала плечами Лена. — Мы просто не пара.
Он стоял у порога. Молчал.
— Лена, а знаешь, я ведь правда мечтал о жизни с тобой. О квартире, кофе по утрам, о воскресеньях в обнимку под пледом. Только это была… ну, твоя квартира. Твой кофе. Твой плед. Я был как гость.
— Потому что ты не сделал ничего, чтобы быть хозяином. Ты просто ждал, что я всё отдам. А я устала быть раздаточным окном.
Он кивнул. Потом выдохнул.
— Слушай. Я квартиру отстоял в суде, но одну штуку всё-таки оставлю.
Он сунул руку в карман. Вытянул ключ. От домофона.
— Я больше не приду. Ни с повестками, ни с мамой, ни просто так. Правда. Но вдруг понадобится… ну… чего-нибудь…
— Артём. Не оставляй себе дверь, если ты уже вышел, — мягко, но безжалостно сказала она.
Он посмотрел на неё — наконец-то, прямо в глаза. И в них было что-то почти красивое. Почти настоящее. Почти — любовь. Только очень запоздалая.
Он положил ключ на полку. Развернулся. Вышел.
И Лена не плакала. Не билась в истерике, не села под дверью, как в кино. Она пошла на кухню, заварила чай и открыла ноутбук.
Сайт с объявлениями об аренде. Она просто глянула — не купить, нет. А посмотреть, кто ищет жильё. Вдруг кому-то нужна комната. Без прописки, конечно. Только с условием: не задавать много вопросов и уметь класть крышку унитаза.
А потом она набрала номер. Тот самый. Бывший коллега, давно предлагал встретиться. Она всё откладывала.
— Привет. Это Лена. У тебя ещё в силе приглашение на тот кофе?
— Конечно, — сразу отозвался голос. — Хочешь прямо сейчас?
Она посмотрела на пустую прихожую. На полку, где теперь не лежал ключ. Улыбнулась.
— Да. Прямо сейчас.
Конец.
