Он просил продать мою квартиру
— Ирина, я всё обдумал. Тебе нужно продать квартиру.
Я подняла глаза от ноутбука, не сразу осознав смысл его слов. Дмитрий стоял в дверном проёме кухни — высокий, подтянутый, с этой своей фирменной полуулыбкой, от которой у меня когда-то подкашивались колени. Сейчас эта улыбка почему-то вызвала тревогу.
— Прости, что? — я закрыла крышку ноутбука. — Какую квартиру?
— Твою московскую, — он прошёл на кухню и сел напротив. — Подумай сама. Ты здесь бываешь от силы раз в месяц. Она просто простаивает, а это мёртвый капитал. Если продать её сейчас, можно выручить приличную сумму. Рынок на подъёме.
Я внимательно посмотрела на мужчину, с которым встречалась уже полтора года. Мы познакомились на конференции по маркетингу в Санкт-Петербурге — я выступала с докладом, он задавал каверзные вопросы из зала. Потом подошёл, извинился за напор и пригласил на кофе. Стандартное начало нестандартных отношений.
— Дима, это квартира моей бабушки, — медленно проговорила я. — Я выросла в ней. Это единственное, что у меня осталось от семьи.
— Я понимаю, — он накрыл мою руку своей. — Но ты же прагматичный человек. Сама посуди — ты живёшь в Питере, работаешь здесь, все твои проекты и клиенты тут. В Москву ездишь только по делам, и то останавливаешься обычно в гостиницах ближе к месту встреч. А квартира требует постоянных вложений — коммуналка, налоги, ремонт…
Логика в его словах была. Я действительно перебралась в Санкт-Петербург три года назад, когда получила предложение возглавить отдел маркетинга в крупной IT-компании. Бабушкина двушка в Измайлово действительно большую часть времени пустовала. Но расстаться с ней… Это как отрезать часть себя. — Я не знаю, Дим. Мне нужно подумать, — я отодвинула от себя чашку с остывшим кофе. — Это не просто квартира. Это… память.
— Память в сердце, а не в стенах, — он улыбнулся ещё шире. — К тому же, подумай о будущем. О нашем будущем.
Вот оно что. Я напряглась. За полтора года отношений мы ни разу серьёзно не говорили о совместном будущем. Да, я часто оставалась у него, да, мы путешествовали вместе, но каждый сохранял свою независимость, своё пространство. Мне это нравилось. После болезненного развода шесть лет назад я не спешила снова погружаться в быт с мужчиной.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.
— Ну, — он замялся, словно подбирая слова, — мы могли бы инвестировать эти деньги в что-то стоящее. Например, в новое жильё. Здесь, в Питере. Вместе.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Не от умиления — от смутной тревоги. Что-то в его тоне, в напряжённой позе не вязалось с романтическим предложением съехаться.
— Не отвечай сейчас, — он поднялся. — Просто подумай. Я видел отличный вариант в новостройке на Крестовском. Два уровня, терраса, вид на залив. Если продать твою московскую квартиру и добавить немного…
— Немного? — я невольно усмехнулась. — Квартира на Крестовском будет стоить в три-четыре раза дороже моей.
— Ну, я тоже вложусь, конечно, — он пожал плечами. — У меня есть кое-какие накопления. И потом, можно взять ипотеку…
Что-то в его словах царапнуло меня. Накопления? У Дмитрия? Человека, который мог спустить половину зарплаты на коллекционное издание виски? Который менял автомобили раз в полтора года? Который никогда не отказывал себе в дорогих гаджетах и брендовой одежде?
— Давай вернёмся к этому разговору позже, — я поднялась, давая понять, что тема закрыта. — Мне нужно закончить презентацию для завтрашней встречи.
Он кивнул, чмокнул меня в щёку и вышел из кухни. Я слышала, как он возится в прихожей, затем хлопнула входная дверь — субботний теннис с друзьями, святое дело.
Я осталась одна в его просторной квартире в центре Петербурга. Дмитрий снимал её у какого-то приятеля за смешные по меркам города деньги. Удачный договор, заключённый ещё до скачка цен на жильё.
Мысли путались. С одной стороны, предложение съехаться было логичным шагом в наших отношениях. Я и сама иногда задумывалась об этом. Но продать бабушкину квартиру… И почему именно сейчас?
Я открыла ноутбук и вместо работы над презентацией зашла на сайт с объявлениями о недвижимости. Ввела примерные параметры своей московской квартиры. Цифры на экране заставили меня присвистнуть. За последний год стоимость жилья в столице взлетела почти на тридцать процентов. Моя невзрачная двушка в панельной девятиэтажке советской постройки стоила теперь как небольшая однокомнатная в новостройке бизнес-класса в Петербурге.
Но всё равно этого не хватило бы даже на первый взнос за ту роскошь, о которой говорил Дмитрий. Квартира на Крестовском острове — это другая лига, другие деньги, другой образ жизни.
Телефон завибрировал — сообщение от Светы, моей школьной подруги, единственного близкого человека, оставшегося в Москве.
«Привет! Ты как? Когда в Москву?»
Я улыбнулась. Света всегда появлялась вовремя, даже виртуально.
«Привет! Возможно, на следующей неделе буду проездом. Пересечёмся?»
«Обязательно! Кстати, ты в курсе, что твой дом собираются включать в программу реновации?»
Я замерла. Вот оно что. Вот почему Дмитрий так внезапно озаботился судьбой моей квартиры. Реновация — это не просто снос старых домов. Это возможность получить новое жильё, большей площади, в том же районе. Или денежную компенсацию, намного превышающую рыночную стоимость.
«Первый раз слышу. Откуда инфа?»
«Мой Серёга в управе работает, помнишь? Говорит, ваш квартал следующий на очереди. Официально ещё не объявляли, но список уже готов».
Я откинулась на спинку стула, переваривая информацию. Если Дмитрий каким-то образом узнал о планах реновации… Но зачем тогда скрывать это от меня? Почему не сказать прямо: «Твой дом скоро снесут, давай воспользуемся этим с выгодой»?
Если только… если только он не планировал присвоить большую часть компенсации себе. Убедить меня продать квартиру сейчас, по рыночной цене, а потом, когда объявят о реновации…
Нет, это паранойя. Дмитрий не мог так поступить. Мы же вместе полтора года. Он знакомил меня с родителями. Мы планировали поездку в Италию этим летом.
И всё же червячок сомнения уже проник в сознание. Я открыла новую вкладку в браузере и ввела запрос: «Дмитрий Астахов Санкт-Петербург». Имя моего мужчины было достаточно распространённым, но в сочетании с фамилией должно было дать конкретные результаты.
И дало. Первые несколько ссылок были ожидаемыми — его профиль в LinkedIn, пара упоминаний в деловых изданиях в связи с проектами его компании, фотографии с отраслевых конференций. Но затем я наткнулась на что-то неожиданное — небольшую заметку в разделе происшествий на сайте местной газеты.
«Петербургский бизнесмен обвиняется в мошенничестве с недвижимостью»
Сердце пропустило удар. С фотографии в статье на меня смотрел Дмитрий — моложе лет на пять, с другой причёской, но несомненно он. В заметке говорилось о некоем Дмитрии А., который под предлогом инвестиций в новостройки собрал с доверчивых знакомых крупные суммы денег и исчез. Дело было заведено, но вскоре закрыто «за примирением сторон» — видимо, он вернул деньги или договорился с пострадавшими.
Дата публикации — шесть лет назад. Как раз когда я ещё жила в Москве и переживала развод.
Руки задрожали. Я закрыла ноутбук и подошла к окну. Внизу спешили по своим делам люди, проезжали машины, город жил своей обычной субботней жизнью. А я стояла и чувствовала, как рушится картина мира, тщательно выстроенная за последние полтора года.
Дмитрий никогда подробно не рассказывал о своём прошлом. Я знала, что он из Ростова-на-Дону, переехал в Петербург десять лет назад, работал в разных компаниях, пока не нашёл своё место в нынешней фирме. Знала, что у него были длительные отношения, которые закончились незадолго до нашей встречи. Но деталей не знала. Не спрашивала — мне казалось, это бестактно копаться в чужом прошлом.
Может, я ошибаюсь? Может, это просто совпадение? Однофамилец с похожей внешностью?
Я схватила телефон и набрала номер Алины — единственной подруги Дмитрия, с которой у меня сложились приятельские отношения.
— Алина, привет, это Ирина, — начала я без предисловий.
— Ирочка, как я рада! — её голос звучал искренне. — Как ты?
— Нормально, — я старалась говорить непринуждённо. — Слушай, у меня к тебе странный вопрос. Ты давно знаешь Диму?
— Лет семь или восемь, наверное, — она задумалась. — А что?
— И что ты можешь сказать о его бывшей? Той, с которой он был до меня?
На том конце провода повисла пауза.
— Ир, ты что, ревнуешь? — наконец спросила Алина. — Не стоит. Они давно расстались, и вообще…
— Нет, не ревную, — я перебила её. — Просто… мне нужно знать. Это важно.
Снова пауза. Я почти физически чувствовала, как Алина взвешивает, что можно сказать, а что — нет.
