— Хорошо. Один шанс. Но при первой же попытке командовать или критиковать — она уйдет. И больше не вернется. Это мое окончательное слово.
Виктория бросилась ему на шею:
— Спасибо! Я поговорю с ней. Объясню правила. Она поймет, я уверена!
Андрей обнял жену, но в глубине души сомневался. Слишком хорошо он знал свою тещу. Семь лет наблюдал за ее манипуляциями и попытками управлять их семьей. Люди не меняются так легко, особенно в ее возрасте.
Но ради Вики он был готов дать еще один шанс. Последний.
Воскресный обед был накрыт на четверых. Виктория суетилась на кухне, стараясь приготовить любимые блюда и матери, и мужа. Нервное напряжение витало в воздухе.
— Мама, папа, бабушка правда придет? — Дима крутился рядом с Викторией, мешая ей готовить.
— Да, котёнок, придет, — улыбнулась Виктория, взъерошивая сыну волосы. — И ты будешь вести себя хорошо, правда?
— Я всегда хорошо себя веду! — возмутился мальчик.
Андрей, расставлявший тарелки, хмыкнул:
— А кто вчера разлил сок на диван?
— Это была случайность! Я нечаянно!
— Знаю, — Андрей подмигнул сыну. — Я шучу. Ты у нас молодец.
Звонок в дверь заставил всех вздрогнуть. Андрей выпрямился, расправил плечи, словно готовясь к бою. Виктория бросила на него умоляющий взгляд:
— Пожалуйста, ради меня…
Он коротко кивнул и пошел открывать.
Елена Сергеевна стояла на пороге с большой коробкой торта. Она выглядела непривычно тихой и даже немного растерянной.
— Здравствуй, Андрей, — голос ее звучал неуверенно. — Можно войти?
Андрей молча посторонился, пропуская ее в квартиру. Елена Сергеевна прошла в прихожую, где ее встретила дочь с внуком.
— Мама! — Виктория обняла мать. — Я так рада, что ты пришла.
— Бабуля! — Дима повис на бабушке, чуть не заставив ее выронить торт.
— Осторожнее, шалун! — улыбнулась Елена Сергеевна. — Уронишь бабушкин торт. — Она посмотрела на Андрея: — Твой любимый, с черносливом и грецкими орехами.
Андрей удивленно поднял брови. Елена Сергеевна никогда раньше не интересовалась его вкусами.
— Спасибо, — сухо ответил он, принимая торт. — Проходите к столу, всё готово.
Обед начался в напряженной тишине. Елена Сергеевна пыталась заводить разговор о погоде, о передачах по телевизору, но беседа не клеилась. Наконец, после второго блюда, она откашлялась и произнесла:
— Андрей, Вика… я хочу извиниться за свое поведение. В прошлый раз я была… неправа.
Виктория едва не выронила вилку от удивления. За всю жизнь она не помнила, чтобы мать признавала свою неправоту.
Андрей тоже выглядел ошарашенным:
— Вы извиняетесь? Серьезно?
— Да, — Елена Сергеевна опустила глаза. — Я многое передумала за эту неделю. Вика — моя единственная дочь. Дима — мой единственный внук. Я не хочу вас потерять из-за своего… упрямства.
— А как насчет вмешательства в нашу жизнь? — напрямик спросил Андрей. — Признаете ли вы, что переходили границы?
Елена Сергеевна поджала губы. Было видно, что ей трудно дается этот разговор:
— Признаю. Я слишком привыкла быть главной. Решать за всех. Командовать. Тридцать лет в школе, знаете ли… Это въедается в характер.
— Знаете, Елена Сергеевна, — Андрей отодвинул пустую тарелку. — Я тоже должен извиниться. Я был слишком резок в прошлый раз. Но вы должны понять: у меня тоже есть гордость. Я глава семьи и хочу, чтобы с моим мнением считались.
Елена Сергеевна кивнула:
— Я понимаю. И я постараюсь… меньше вмешиваться.
— Меньше вмешиваться, — задумчиво повторил Андрей. — Звучит хорошо, но что это значит конкретно? Давайте договоримся раз и навсегда.
— О чем договоримся? — насторожилась Елена Сергеевна.
— О правилах, — твердо сказал Андрей. — Во-первых, никаких непрошеных советов по воспитанию Димы. Если мы спросим — пожалуйста. Если нет — держите при себе.
Елена Сергеевна нахмурилась, но кивнула:
— Во-вторых, — продолжил Андрей. — Никакой критики нашего образа жизни. Да, у нас не трехкомнатная квартира. Да, мы не ездим каждый год на море. Но это наш выбор и наши приоритеты.
— Я просто хочу, чтобы вам было лучше, — попыталась объяснить Елена Сергеевна.
— Нам и так хорошо, — вмешалась Виктория. — Правда, мама. Мы счастливы.
Елена Сергеевна посмотрела на дочь, потом на зятя, потом на внука, уплетавшего десерт, не обращая внимания на взрослые разговоры.
— Ладно, — сдалась она. — Никакой критики.
— И последнее, — Андрей сделал паузу. — Никаких попыток настроить Вику против меня. Это самое важное.
Елена Сергеевна вспыхнула:
— Мама, — тихо перебила ее Виктория. — Не надо отрицать. Ты действительно часто критикуешь Андрея при мне. Говоришь, что я могла найти мужа и получше, что я зря потратила университетское образование, став домохозяйкой…
— Но это же правда! — воскликнула Елена Сергеевна. — Ты была лучшей на курсе! Профессор Соколов прочил тебе научную карьеру! А ты сидишь дома с ребенком, готовишь-убираешь…
— Потому что я этого хочу, — твердо ответила Виктория. — Это мой выбор, мама. Я счастлива в роли жены и матери. И через пару лет, когда Дима пойдет в школу, я планирую вернуться к работе. Мы с Андреем всё обсудили.
Елена Сергеевна молчала, явно борясь с собой. Наконец она выдавила:
— Хорошо. Никакой критики Андрея. Обещаю.
— Вот и отлично, — Андрей вдруг улыбнулся, и его лицо сразу стало мягче. — Знаете, Елена Сергеевна, я ведь не изверг какой-то. Я просто хочу нормальных, уважительных отношений. И чтобы моя семья была счастлива.
Елена Сергеевна посмотрела на него с удивлением, словно впервые увидела:
— Знаешь, Андрей, за семь лет это самый длинный и откровенный разговор между нами. Может, и правда пора перестать воевать?
Виктория радостно улыбнулась. Неужели лед тронулся?
Прошел месяц с момента примирения. Елена Сергеевна удивительно строго соблюдала новые правила. Она приходила раз в неделю, приносила гостинцы, играла с внуком, но больше не пыталась командовать и советовать. Андрей постепенно оттаивал, становился приветливее с тещей. Виктория не могла нарадоваться на установившийся мир.
Но однажды, когда они возвращались из магазина, Елена Сергеевна внезапно сказала:
— Вика, я записала Диму в гимназию на пробное собеседование. В следующую среду в четыре часа.