— Я просто даю советы, — поджала губы Елена Сергеевна. — Если ты считаешь, что знаешь всё лучше всех…
— Нет, вы не просто даете советы, — перебил ее Андрей. — Вы вмешиваетесь. И делаете это постоянно. И, что хуже всего, настраиваете Вику против меня.
— Это неправда! — всплеснула руками Елена Сергеевна. — Вика, скажи ему!
Виктория стояла, не зная, что сказать. Она любила мать, но… разве Андрей не был в чем-то прав?
— Вот видите, даже Вика не отрицает, — горько усмехнулся Андрей. — И знаете что? С меня хватит. Я больше не позволю вам управлять нашей жизнью. Моя семья — это я, Вика и Дима. Не вы.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! — Елена Сергеевна побагровела от возмущения. — Я всю жизнь положила на Вику! Всем ради нее жертвовала! И имею полное право…
— Вот! Вот оно! — торжествующе прервал ее Андрей. — «Имею право». Нет, Елена Сергеевна, не имеете. Вика — взрослая женщина. У нее своя семья. И я больше не позволю вам вмешиваться.
— Не позволишь? — Елена Сергеевна презрительно усмехнулась. — А кто ты такой, чтобы мне что-то позволять или не позволять? Ты думаешь, я не вижу, как вы живете? Квартирка тесная, машина старая, на море Вику с внуком уже три года не возил! А я, между прочим, могу им обоим билеты купить! И куплю!
— Мама, прекрати! — не выдержала Виктория. — Мы сами решим, куда и когда поедем!
— Молчи, Вика! — отмахнулась от нее мать. — Ты вообще не видишь, что с тобой происходит? Ты под каблуком у этого… у своего мужа! Он тебя полностью подчинил! Раньше ты была умная, ухоженная девочка, а сейчас? Посмотри на себя!
Виктория невольно бросила взгляд в зеркало в прихожей. Домашняя футболка, растянутые шорты, волосы собраны в небрежный хвост… Да, она не выглядела как фотомодель, но разве это главное?
— Мама, ты перегибаешь палку, — тихо сказала она. — Я счастлива с Андреем и Димой. Мне не нужно каждый день ходить при полном параде.
— Видите? — Андрей торжествующе посмотрел на тещу. — Даже Вика это понимает. А теперь, Елена Сергеевна, я прошу вас уйти. И не приходить, пока я вас не приглашу.
Елена Сергеевна побелела от гнева:
— Ты выгоняешь меня из дома моей дочери?
— Это и мой дом тоже, — твердо ответил Андрей. — И я имею право решать, кто сюда приходит.
— Вика! — Елена Сергеевна повернулась к дочери. — Ты позволишь ему так обращаться с твоей матерью?
Виктория стояла, кусая губы. С одной стороны, она не могла предать мать. С другой — Андрей не заслуживал постоянных нападок.
— Мама, может, тебе действительно лучше уйти, — наконец проговорила она. — Мы все слишком на взводе. Поговорим завтра, когда успокоимся.
Елена Сергеевна ахнула, словно ее ударили:
— Так значит, ты тоже против меня? После всего, что я для тебя сделала?
— Я не против тебя, — устало ответила Виктория. — Я просто хочу, чтобы вы с Андреем наконец нашли общий язык.
— Общий язык? — воскликнула Елена Сергеевна. — С этим тираном? Да он тебя полностью подчинил! Ты уже не можешь сама принимать решения! Ты…
— Достаточно! — рявкнул Андрей. — Вон из моего дома!
— Значит так, — Елена Сергеевна выпрямилась, собирая остатки достоинства. — Если ты выбираешь его, а не родную мать — пеняй на себя. Но когда он тебя бросит с ребенком, не приходи ко мне плакаться!
С этими словами она схватила свою сумочку и вылетела за дверь, громко хлопнув ею.
Виктория обессиленно опустилась на табурет в прихожей. Андрей тяжело дышал, все еще глядя на дверь.
— Не слушай ее, — наконец сказал он. — Она специально давит на твои чувства.
— Зачем ты это устроил? — тихо спросила Виктория. — Неужели нельзя было просто промолчать?
— Нет, нельзя, — покачал головой Андрей. — Это продолжается уже семь лет. Семь! Я терпел, пытался быть вежливым, но чем дальше, тем хуже. Она не оставляет нам выбора.
Из комнаты тихонько вышел Дима. Его глаза были широко распахнуты от испуга:
— Мама, папа, почему бабушка так кричала? Она на меня обиделась?
Виктория подхватила сына на руки:
— Нет, котенок. Бабушка не на тебя обиделась. Просто у взрослых иногда бывают… сложности. Не волнуйся, все наладится.
Она посмотрела на Андрея поверх головы ребенка. В ее взгляде читался безмолвный вопрос: «Наладится ли?»
Прошла неделя после скандала. Елена Сергеевна не звонила и не приходила, и в доме установилось напряженное спокойствие. Виктория избегала разговоров о матери, но Андрей чувствовал, что жена винит его в случившемся.
— До каких пор ты будешь дуться? — спросил он в субботу, когда они вместе готовили ужин. — Это был неизбежный разговор. Рано или поздно, он должен был состояться.
Виктория покачала головой:
— Неизбежный, да. Но не в такой форме. Ты унизил ее, Андрей. Выставил из дома как какую-то… постороннюю.
— А как еще? Она не слушает спокойных аргументов. С ней можно говорить только с позиции силы, — Андрей нарезал лук с такой яростью, что Виктория испугалась за его пальцы.
— Она моя мать, — тихо сказала Виктория. — Я люблю ее, как бы она себя ни вела. И я хочу, чтобы Дима общался с бабушкой.
— Никто не запрещает, — пожал плечами Андрей. — Вы можете видеться у нее дома. Или в парке. Или в кафе. Но не здесь.
— Ты не понимаешь, — покачала головой Виктория. — Она никогда не согласится на это. Для нее это… капитуляция. Признание поражения.
— А для меня это вопрос принципа, — отрезал Андрей. — Я имею право чувствовать себя хозяином в собственном доме. Без ее постоянных нотаций и вмешательства.
Виктория вздохнула. Она понимала мужа, правда понимала. Но и мать бросить не могла. Особенно сейчас, когда отца не стало, и Елена Сергеевна осталась совсем одна.
— Она звонила мне сегодня, — наконец призналась Виктория. — Сказала, что хочет извиниться. Перед нами обоими.
Андрей недоверчиво поднял бровь:
— Твоя мать? Извиниться? Не верю.
— Она одинока, Андрей, — Виктория посмотрела ему в глаза. — И напугана. Боится потерять единственную дочь и внука. Может быть, то, что ты сказал… может, это заставило ее задуматься?
— Заставило задуматься, как обойти мой запрет. Уверен, это очередная манипуляция.
— А может, дать ей шанс? — Виктория взяла мужа за руку. — Один-единственный. Если она действительно хочет помириться…
Андрей долго молчал, буравя жену взглядом. Наконец тяжело вздохнул:
