«Ну и что? Нельзя же во всем себе отказывать…»
«А нам, значит, можно?!» — Наташа почувствовала, как снова закипают слезы. «Я себе год новые сапоги купить не могу — все откладываю. Полине игрушки с прошлого дня рождения не обновляли. А твои родители на наши деньги шикуют!»
«Нет, Дима, хватит!» — оборвала его Наташа. «С этого дня все будет по-другому. Или мы прекращаем это бесконечное спонсирование твоих родителей, или…»
«Что ‘или’?» — напрягся Дима.
«Или я подаю на развод».
В кухне повисла звенящая тишина. Было слышно только тиканье часов и ровное дыхание спящей за стенкой Полины.
«Ты это серьезно?» — наконец выдавил Дима. «Из-за денег готова семью разрушить?»
«Не из-за денег», — покачала головой Наташа. «Из-за предательства. Из-за того, что ты врал мне. Из-за того, что твои родители для тебя важнее нас с дочкой».
«Это неправда!» — вспыхнул Дима. «Вы для меня самые…»
«Самые важные? Тогда почему ты позволяешь своим родителям садиться нам на шею? Почему отдаешь им последние деньги, а нам врешь про задержку премии?»
Дима молчал, опустив голову. А Наташа вдруг почувствовала страшную усталость.
«Знаешь, я ведь правда пыталась понять. Заботиться о родителях — это правильно. Но не так. Не обманом. Не за счет собственного ребенка».
Она встала и подошла к окну:
«Завтра я открываю отдельный счет. Зарплату буду получать туда. А ты делай со своими деньгами что хочешь — отдавай хоть все родителям. Но на еду, садик и другие расходы будешь давать фиксированную сумму».
«То есть ты мне больше не доверяешь?» — глухо спросил Дима.
«А ты бы доверял? После всего?»
На следующий день Наташа действительно открыла отдельный счет. Дима молча наблюдал, как она переводит туда остатки своей зарплаты.
Вечером позвонила свекровь:
«Димочка, сынок, ты не забыл про те четыре тысячи? Мне надо лекарства выкупить…»
«Мам», — голос Димы дрогнул. «Давай поговорим. Нам с Наташей сейчас тяжело…»
«Что значит тяжело?» — в голосе Анны Павловны зазвенели слезы. «Ты что же, мать родную без лекарств оставишь? Это все твоя жена, да? Настроила тебя против нас!»
Наташа слышала этот разговор, стоя в дверях кухни. Внутри все сжалось — она знала, чем это закончится.
И действительно — через час Дима виновато сказал: «Я все-таки перевел им деньги. В последний раз, честно».
«Конечно», — устало ответила Наташа. «Как и в прошлый раз. И в позапрошлый».
Прошел месяц. Они продолжали жить вместе, но между ними словно выросла стена. Дима теперь получал зарплату на свою карту и молча отдавал жене оговоренную сумму на расходы. Что он делал с остальными деньгами — Наташа не спрашивала. Хотя регулярные звонки свекрови с просьбами о помощи не прекращались.
«Знаешь», — сказала как-то Наташа, укладывая Полину спать. «Я ведь все еще люблю тебя. И ценю как отца. Но я больше не верю тебе как мужу».
Дима промолчал. А что тут скажешь? Ведь доверие — как стекло: разбить легко, а склеить почти невозможно.
Они так и живут — вроде бы семья, но каждый сам по себе. Потому что нельзя построить настоящую семью, если у мужчины уже есть другая семья, которая для него важнее.
А свекровь до сих пор звонит почти каждый день. И каждый раз после этих звонков Дима виновато отводит глаза, а Наташа делает вид, что не замечает очередной «последний раз».
