— Надь, как дела? Слышала, что Олег штормит тебя насчёт алиментов?
Надя тяжело вздохнула:
— Угу. Говорит, много плачу, дескать. Будет к ночи являться.
Ольга покачала головой:
— Зря ты ему дверь вообще откроешь. Позвони юристу лучше. Или участковому, если приедет буянить.
— Да вряд ли буянить. Он обычно внешне спокойный, только языком колет больнее. Ладно, посмотрим.
Она кивнула подруге на прощание и пошла домой. Сын в это время вернулся из школы, бросил рюкзак в прихожей:
— Мам, привет. Я есть хочу.
— Сейчас погрею суп. Как уроки?
— Трояк получил по математике, но потом исправлю.
Она не стала ругать — понимала, что у самого голова забита их семейными неурядицами. Пока накладывала суп, старалась держаться бодрячком:
— Главное, старайся. Папа сегодня приедет. Может, побудет с тобой немного.
Мальчик нехотя буркнул:
— Не знаю… Он приезжает, ругается. Мне неприятно.
У Нади ёкнуло сердце. Она погладила Игоря по плечу:
— Ничего, просто поговорим, потом он уедет.
Вечер наступил быстро. За окном темнело. Надя убрала посуду, попросила сына заняться уроками, а сама ходила по комнатам, нервничая. Около семи часов раздался звонок в дверь. Игорь выглянул из комнаты. Надя подошла, сжав зубы, открыла. На пороге стоял Олег, насупленный, в тёмной куртке.
— Привет, — буркнул он.
— Проходи, — сухо ответила Надя. — Но давай без скандала, рядом ребёнок.
Олег зашёл в коридор, осмотрел обстановку, словно ревизор. Затем снял ботинки, прошёл в зал. Игорь несмело выглянул:
— Привет, сынок, — Олег кивнул, но не улыбнулся. — Как школа?
— Нормально, — отозвался мальчик и ушёл к себе, чувствуя накал.
Надя прошла следом за Олегом, села на диван напротив него:
— Ну, говори, в чём претензия?
Он обвёл взглядом комнату: старый диван, обои в цветочек, телевизор маломощный.
— Я считаю, что алименты, которые я выплачиваю, слишком велики. У меня ипотека, расходы. Не могу тратить половину зарплаты на сына.
— У тебя, между прочим, новая машина. Я в курсе, что ты поменял в прошлом месяце. И каждую неделю рестораны с твоей новой подругой.
— Это вообще не твоё дело, — холодно заметил Олег. — Машина нужна для работы, а подруга — моя личная жизнь. Я плачу алименты, но хочу снизить их до более разумного уровня.
Надя почувствовала, как челюсти сжимаются:
— Разумный уровень? Это сколько? Чтобы ребёнку на кашу едва хватало?
— Перестань драматизировать, — отмахнулся он. — Дети и без кружков вырастают. Не надо им дорогие кроссовки и прочие твои прихоти.
— Кроссовки, говоришь? У него обувь уже износилась, а осень дождливая. Учебники тоже небесплатные, всякие рабочие тетради, питание в школе. Ты думаешь, они сами собой оплачиваются?
— Мне всё равно. Я устал быть дойной коровой. Судебное решение можно пересмотреть, если предоставлю доказательства, что условия поменялись.
— Ага, попробуй, — язвительно сказала она. — У тебя зарплата даже выше стала, не ври. Небось премию в этом году получил?
— Да какая премия… Пару раз выплатили кое-что, но всё уходит в кредит.
В коридоре мелькнула фигура Игоря. Он, видимо, слышал куски разговора. Надя мысленно проклинала эти семейные «посиделки», но хотела, чтобы Олег услышал и увидел: сын здесь, не пустое место. Она повысила голос:
— Подумай о ребёнке. У него нет другого отца. Ты в ответе. Или хочешь, чтобы он жил впроголодь?
Олег хлопнул ладонью по колену:
