— Это что?.. — Лена зависла на пороге, как будто увидела мертвого голубя посреди кухни.
На столе, ближе к окну, сияла — другого слова не подберёшь — ваза. Тяжёлая, пузатая, в разводах из золотистой фольги и… да, леопардовых пятен. Какой-то сюрреалистичный гибрид стеклодувного кошмара и мебельного шопинга с рынка из девяностых.
— Это тебе! — Валентина Михайловна вынырнула из-за холодильника с выражением лица, как будто вручала Ленину премию за вклад в мировой интерьер.
— Спасибо… — пробормотала Лена, стараясь не смотреть прямо на это чудище. — А повод?
— Ну что ты, зачем повод. Просто так. Для уюта! Ты ж дизайнер, тебе должно быть приятно.
Она сказала это с таким нажимом на слово «дизайнер», будто имела в виду — «ну, это как парикмахер с дипломом Excel».
Лена вежливо улыбнулась, мысленно прокручивая, куда это теперь спрятать. В кладовке уже стояли предыдущие «проявления любви»: подушка с лебедями, панно с сухими цветами и ночник в форме ангелочка, светящийся, как новогодняя гирлянда.
— Андрей дома? — Валентина Михайловна тем временем уже хлопала дверцей духовки, как у себя дома.
— Нет, на встрече. С клиентом.
— Ага. С клиентом. Всё время с кем-то встречается, а ты всё одна. Не соскучилась ещё?
Лена сделала глоток воды. Глоток был холодный, но не помог. За последние три месяца визиты свекрови стали чаще, чем доставка из «Самоката».
— Я работаю, Валентина Михайловна. У меня проект в Сколково, я сейчас прямо на телефоне живу.
— Да-да, конечно, ты у нас важная. Главное, не переработай. А то у меня Таня вот — как закрутилась на своей работе, так теперь одна с ребёнком, без мужа, без квартиры…
Лена почувствовала, как по позвоночнику пробежал ледяной ток.
— А что? Сестра Андрюшки. Родная. Ей же сейчас плохо. И мы думали… ну, вы с Андреем подумайте, может, она пока у вас поживёт?
Бинго. Вот оно. Началось.
Лена поставила стакан и присела на край стула. Спокойно. Без истерик. Без резких движений. Хотя очень хотелось.
— Продали. Они ж с этим козлом ипотеку не потянули. А теперь Таня с малышкой на съёмной, в Капотне. Тараканы, шум, бабки в подъезде курят. Ну как она там? А тут — вы семья, должны помочь…
Семья, семья… Это слово звучало как обвинение.
— Валентина Михайловна, — Лена старалась говорить медленно. — У нас… однокомнатная. С гардеробной. Гардеробной, а не детской. У нас даже диван — не раскладной. Я работаю дома. Онлайн. Созвоны. Видеозвонки.
— Ну ты же дизайнер. Поставите перегородку. Или что там — зонируете. Таня аккуратная, ребёнок спокойный. На Андрея похож — такой же тихоня.
И тут в груди Лены что-то хрустнуло. Или сжалось. Или… затрещало.
— Валентина Михайловна, — теперь голос дрогнул, но не от страха. — Это не обсуждается. Нам с Андреем нужно это обсудить вдвоём. Вдвоём. Без третьих сторон.
— Да ты посмотри на себя, — голос свекрови стал резче. — На зеркало бы глянула, а не в ноутбук. Сухая вся, холодная. Дом как музей. Всё по полочкам, ничего живого. Я вот цветочек поставила — ты уже нервничаешь. А ты сама, Лена, как эта твоя ваза — красивая, но бесполезная.
