Удар ниже пояса. Как она это умеет, чётко и метко, в одну фразу.
— Мне жаль, что вы так думаете, — Лена поднялась. Руки дрожали, но она не позволила себе скрестить их на груди. Не позволила показать слабость. — Но это наш дом. С Андреем. И в нашем доме не будет ни перегородок, ни соседей по койке.
— То есть, ты отказываешь моей дочери? Родной сестре твоего мужа? Ради штор и гардеробной?
— Ради жизни, которую мы строили без вашего вмешательства.
На секунду повисла тишина. Даже холодильник замолчал, как будто ему стало неловко.
— Ну-ну, — отрезала Валентина Михайловна. — Посмотрим, что Андрей скажет. Он у нас человек совестливый. А ты… ты просто боишься остаться не главной в этой квартире.
И ушла. Не хлопнув дверью, но громко и demonstratively. Ваза осталась.
Лена села на пол. Просто села. Глаза сухие. Голова пустая. Устала. До невозможности.
Семья. Помощь. Совесть. Всё звучит красиво. Пока не начинают требовать ключи от твоей жизни. Лена открыла входную дверь и едва не споткнулась о кеды. Не свои, не Андрея. Розовые, с блёстками. И совсем не её размер.
Из кухни доносился голос. Высокий, напевный, с фальшивыми нотками нежности:
— Мишенька, не трогай провод. Нет, нет, солнышко, тут у тёти Лены дорогое.
Тётя Лена сжала кулаки. Вдох. Выдох.
В кухне — Таня. Таня во всей красе: спортивные леггинсы, хвостик, на столе — грязная чашка, а на её новенькой столешнице из искусственного камня — сок с мякотью и след от чипсов. Мальчик лет трёх карабкался на стул с Лениным ноутбуком под мышкой.
— О, Лена! Привет! — Таня подняла голову, даже не смутившись. — У нас тут лёгкий перекус. Ты не против, да?
Против? Лена была против с того момента, как эти кеды пересекли порог её квартиры.
— Таня. Здравствуй. — Она старалась говорить спокойно, но голос звучал, как металлическая линейка по стеклу. — Ты что здесь делаешь?
— Мама вчера звонила Андрею. Он сказал, что подумает. Ну вот мы и подумали. Я просто… временно. Пока не разберусь. Мишеньке в садик устроиться, мне — на собеседование. Недели две-три, не больше.
«Мы подумали». Кто мы? Где я была, когда вы думали?
— Андрей знает, что ты уже здесь? — Лена почти не чувствовала ног. Вся её реальность — эти розовые кеды, сок на столе и запах детского крема в кухне.
— Ну он сказал: «Если Лена не против»… А ты ж не против, да? Мы же семья.
Вот это слово снова. Как будто ей им били по голове с утра и до ночи.
— Таня, ты забралась в мой дом. Без моего согласия. Ты даже не удосужилась позвонить. Или хотя бы оставить записку.
— Лена, ну ты не перегибай. Я с ребёнком. Мне тяжело. Ты бы попробовала — одна, после развода. Всё рухнуло. А у тебя тут благополучие, уют, дизайнерская мебель…
— Именно. Моя мебель. Мой уют. Моя жизнь.
Из спальни вышел Андрей. Волосы взъерошены, футболка мятая, в глазах — вечная растерянность.
— Лен… Я хотел с тобой поговорить. Просто, она попросила — я не знал, как сказать тебе…
— А вот теперь ты не знаешь, как жить, да? — Лена повернулась к нему. — Смотри. Это твоё решение? Ты решил, что мы будем жить втроём. Или уже вчетвером? Может, маму сразу позвать? Ещё собаку заведём. Или хомяка.