— Ну и кто тут у нас жадный? — прошептала я в темноту, чувствуя, как во мне закипает злость. Эта квартира должна стать моей свободой, а не источником новых проблем.
На следующий день Ольга Сергеевна позвонила мне сама.
— Алесюшка, дорогая! — её голос сочился мёдом. — Я так рада за тебя! Какая прекрасная новость, внученька! Бабушка Анна Михайловна всегда была мудрой женщиной, оставила всё тебе, самой достойной.
— Спасибо, Ольга Сергеевна. — ответила я холодно.
— Я тут подумала, Алесь, с оформлением документов тебе будет непросто. Столько бумаг, столько нюансов. Я ведь юрист по образованию, могу помочь тебе. И вообще, ты же знаешь, я всегда рада помочь.
— Ольга Сергеевна, я ценю ваше предложение, но я сама разберусь.
— Ну что ты, Алесюшка! Не упрямься! Я просто хочу, чтобы всё было правильно оформлено, чтобы тебя не обманули. В наше время всякое бывает.
— Я уже сказала, Ольга Сергеевна. Спасибо, но мне не нужна ваша помощь.
В трубке повисла тишина. Затем Ольга Сергеевна, сменив тон на ледяной, произнесла:
— Хорошо, как знаешь. Но не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Я положила трубку, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Это было похоже на объявление войны. Ольга Сергеевна не привыкла получать отказы. А я, кажется, только что бросила ей вызов.
В этот момент я почувствовала, что оказалась в паутине интриг и обмана. И чтобы выбраться из неё, мне придётся быть очень осторожной, иначе я рискую потерять не только квартиру, но и всё, что мне дорого. И запах солёных огурцов от закруток, которые Ольга Сергеевна привозила «из деревни», мне теперь казался запахом опасности.
Неделя пролетела, как в тумане — я, словно загнанная мышь, металась между работой и нотариальной конторой, пытаясь разобраться в этих чертовых юридических хитросплетениях с наследством. Нотариально заверенное письмо от бабушки, план квартиры, справки из БТИ… Бумажной волокиты было столько, что хотелось просто завопить. Каждый раз, когда казалось — вот, сейчас разберусь, — появлялась какая-нибудь новая проблема, как незваный гость на праздник.
Иван, мой “заботливый” муж, то исчезал в своих загадочных командировках (я уже почти была уверена, что там не только служебные дела), то просто отмахивался от моих переживаний.
— Ты себя накручиваешь, — говорил он с лёгкой раздражённостью, — Ольга Сергеевна просто хочет помочь.
А я чувствовала: что-то здесь пахнет не просто странно, а откровенно тухло. Его взгляд всё чаще убегал от моего, в постели инициативы не было вообще, а вечерами он пропадал в гараже, где, по его словам, “чинит машину”. Чинил, блин. Как будто у него там не гараж, а штаб тайных операций.
— Иван, ну серьёзно, ты хоть раз эти документы посмотрел? — спросила я как-то вечером, когда он вернулся с очередной “командировки” уже под вечер.
— Алесь, ну сколько можно! Я тебе сказал — я в этом дерьме не разбираюсь. Звони маме, она тебе всё объяснит, — раздражённо ответил он, не глядя даже в мою сторону.
— Я не хочу звонить твоей маме! — выпалила я, чувствуя, как злость закипает в груди, — Она только и ждёт, чтобы меня запутать!
— Ты что себе позволяешь?! — вскочил Иван с кресла, его лицо вспыхнуло красным, — Моя мама всегда тебе только хорошее желала!
— Хорошее? — с горечью в голосе спросила я, — Она пытается заставить меня отказаться от наследства, Иван! Ты вообще понимаешь, что творится?
— Ты просто параноик, Алесь! Всё тебе кажется!
Тот вечер мы провели в настоящей войне слов — кричали, обзывали друг друга, обвиняли в предательстве и глупости. Он упрекал меня в неблагодарности, а я — в слепоте и доверчивости. Впервые за всё время нашего брака я увидела в его глазах не любовь, а холодное презрение.
