— Мне пора, — сказал он. — У меня совещание.
Татьяна не ответила. Только смотрела, как он натягивает куртку, застёгивает молнию — так же, как застёгивал рот в моменты, когда нужно было говорить.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина. Даже холодильник, казалось, перестал гудеть. Только в голове у Татьяны — грохот, обида и фразы, которые она не сказала. И которые, наверное, уже поздно говорить.
Она села на стул и уставилась в окно. Солнечное утро, зелёные деревья, дети спешат в школу, прохожие несут пакеты с продуктами. И никто не знает, что в этой квартире сегодня началась война.
Пока что — тихая. Но явно не последняя.
— Это что такое?! — голос Татьяны с порога был громким и острым, как порез по бумаге. — Это кто у нас тут жарит котлеты в моём халате?
На кухне, посреди пара и лука, стояла Нина Васильевна. В белом махровом халате, в котором обычно Татьяна выходила пить утренний кофе. На голове — косынка, на губах — победная ухмылка. Пахло жареным мясом, хозяйкой, и непрошеным вторжением.
— Я зашла помочь, — бросила свекровь, даже не обернувшись. — А ты, вижу, не изменилась — всегда с претензией.
— Помочь? — Татьяна бросила сумку на табурет. — У меня ключи в сумке. Как вы попали в квартиру?
— Я взяла копию у Олега. Не возражай, Татьяна, это ведь семейная квартира. Семейная — значит, доступная.
— Семейная? — Татьяна перешла на шёпот. Злой, дрожащий шёпот. — Это моя квартира. Купленная до брака. Я здесь прописана одна. И ни в одном из документов нет вашей фамилии. Ни в одном, поняли?
Свекровь щёлкнула выключателем плиты и повернулась.
— А я не в бумажках живу. Я живу сердцем. И я вижу, как моему сыну тяжело. С вами. С вашей холодностью. С вашей независимостью, которую вы в лицо всем швыряете.
— Я швыряю?! — Татьяна прошла вперёд. — Это вы тут хозяйничаете, как будто в доме ветеранов! Халат мой на вас почему? Почему моя кастрюля кипит, если я её не ставила? И почему вы решили, что ваше мнение — это закон?
— Да потому что у тебя в голове только деньги, отчёты и твои духи за восемь тысяч! — крикнула Нина Васильевна, взмахнув лопаткой. — Ты думаешь, что если ты зарабатываешь больше Олега, то всё, можешь всех гнуть под себя?!
— Не больше! — взвизгнула Татьяна. — В два раза больше, если уж честно. И знаете, почему? Потому что я работаю, пока вы варите свои «тушёночки» и плетёте интриги! Вас в дом пустишь — через два дня от мужа останется тапка и счёт в аптеке!
В кухню ввалился Олег. Вид у него был, как у человека, который зашёл за хлебом, а попал на «Поле боя. Специальный выпуск».
— Что тут происходит?! — он растерянно смотрел на двух женщин, вцепившихся друг в друга глазами.
— Спроси у своей мамочки! — рявкнула Татьяна. — Она решила, что теперь живёт у нас. Не по прописке — по любви! По её логике, раз у неё давление, то я должна быть под ним!
