Они долго ругались. Крик стоял на всю квартиру. Сыновья, проснувшись от шума, испуганно прислушивались. Маша плакала. Андрей злился. Ни к чему они не пришли. Андрей лишь отмахнулся, сказав, что она «истеричка» и «ничего не понимает».
И вот настал тот день. Самый обычный, но для Маши он стал переломным. Андрей, как обычно, пригласил своих друзей. Без предупреждения. Просто позвонил с работы и сказал: «Маш, я тут с ребятами зайду. Надо посидеть, отметить кое-что». Что отмечать, он не сказал. Да и какая разница? Для него любой повод был хорош.
Маша, стиснув зубы, пошла в магазин. На последние деньги. Она купила курицу, картошку, немного овощей. Приготовила салат, накрыла стол. Внутри неё кипело. Она чувствовала себя не женой, а прислугой. Прислугой, которая за свои же деньги кормит чужих мужиков.
К семи вечера пришли Андрей и его друзья — трое шумных, весёлых мужиков. Они сразу же заняли всю кухню, гремя стульями и громко разговаривая. Андрей, сияющий от предвкушения, достал из пакета две бутылки водки и пару банок пива.
— Ну что, Машка, ты там накрыла? — крикнул он из кухни. — Ребята проголодались!
Маша поставила на стол салат. Затем горячее. Мужики тут же похватали вилки и принялись набивать животы. Шум, смех, тосты. Андрей был в своей стихии. Он рассказывал анекдоты, громко смеялся над чужими, подливал водку в рюмки. Он словно забыл, что в этой квартире живут ещё и дети, что на соседней улице живет больная мать, которую нужно навестить, что завтра утром опять будут пустые полки в холодильнике. Он был здесь и сейчас. Король праздника.
Маша сидела за столом, почти ничего не ела. Она смотрела на Андрея, на его друзей, на опустошающиеся бутылки. На её лице не было ни улыбки, ни злости. Только безразличие. В какой-то момент Андрей поднял рюмку.
— Ну что, мужики, за нашу дружбу! И за мою Машку, которая нас всегда так вкусно кормит!
Мужики зашумели, чокаясь. Андрей потянулся к Маше, чтобы обнять. Но она резко отодвинулась.
— Знаешь, Андрей, — произнесла она тихо, но так, что её услышали все. — Я больше не буду.
Все за столом замолчали. Андрей опустил руку. Его улыбка сползла с лица.
— Что ты не будешь? — спросил он, нахмурившись.
— Не буду вас кормить. Не буду тратить свои деньги на ваши пьянки. Не буду готовить вам, мыть за вами посуду. Всё. С меня хватит.
В кухне повисла тишина. Мужики, до этого оживленно болтавшие, замерли с вилками в руках. Андрей смотрел на Машу, словно не понимая, что происходит.
— Да ты что, обалдела? — наконец выдавил он. — Ты при гостях такое говоришь?
— Мне плевать, — Маша встала из-за стола. — Мне плевать, что здесь гости. Мне плевать на то, что ты подумаешь. Ты тут устроил кабак на мои деньги. Всё, с меня хватит — корми себя сам! И своих друзей тоже.
Она взяла свою тарелку, отнесла её к раковине и поставила. Затем, не глядя ни на кого, развернулась и пошла прочь из кухни. Андрей попытался её остановить.
— Маша! Вернись! Ты что творишь?!
Но она не остановилась. Она прошла мимо него, мимо ошарашенных гостей, мимо сыновей, которые испуганно выглядывали из своей комнаты. Она зашла в спальню, закрыла дверь и села на кровать. Ей было одновременно страшно и легко. Она сделала это. Она сказала то, что давно хотела сказать.
