Марина кашлянула, словно напоминая о своем присутствии.
— Ольга, я понимаю, как это выглядит, — сказала она мягко. — Но я не хочу быть причиной конфликта. Антон сказал, что вы сможете договориться. Я готова уважать ваши правила, ваш дом…
— Это не твой дом, — оборвала я её. — И не тебе решать, какие тут правила.
Она замолчала, но не отвела взгляд. Антон шагнул ближе ко мне.
— Оля, не начинай. Мы можем всё обсудить спокойно. Я не хочу ссор.
Я повернулась и вышла из гостиной. Мне нужно было вдохнуть, почувствовать, что я ещё жива. Я закрылась в спальне, села на кровать и уставилась в стену. В голове крутилось только одно: он привел её сюда. В мой дом. В наш дом.
Следующие дни были как в тумане. Антон и Марина действительно остались. Он отвел ей комнату для гостей, ту самую, где мы хранили старые вещи и Мишкины игрушки. Я слышала, как они вечером разговаривают, смеются, как будто это был их дом, а я — случайный гость. Я пыталась держаться, делать вид, что меня это не трогает, но каждый звук, каждый шорох за дверью резал по живому.
На работе я была рассеянной. Коллеги заметили, спрашивали, всё ли в порядке, но я отмахивалась. Как рассказать, что твой муж привел домой другую женщину и предложил жить втроем? Это звучало как сюжет дешевой мелодрамы, а не как моя жизнь.
Однажды вечером, когда Антон был на кухне, а Марина ушла в свою комнату, я решилась. Я вошла на кухню, закрыла дверь и посмотрела на него.
— Ты правда думаешь, что это нормально? — спросила я. — Что я соглашусь на это?
Он пожал плечами, не отрываясь от телефона.
— Я не хочу тебя терять, Оля. И Мишку. Но я не могу отказаться от Марины. Она… она другая. С ней я чувствую себя живым.
— А со мной? — голос сорвался, и я ненавидела себя за это. — Со мной ты не чувствуешь себя живым?
Он посмотрел на меня, и в его глазах было что-то похожее на жалость.
— Ты хорошая, Оля. Ты всегда была хорошей. Но мы… мы просто существуем. Ты не можешь этого не видеть.
Я хотела кричать, бросить в него что-нибудь, но вместо этого просто ушла. Я не могла больше говорить. Не могла смотреть на него.
Через неделю я поняла, что так жить нельзя. Я позвонила маме и попросила её оставить Мишку у себя ещё на пару недель. Я не хотела, чтобы он видел это. Не хотела, чтобы он спрашивал, кто эта женщина и почему папа с ней так близко.
Марина вела себя тихо, почти незаметно. Она готовила себе еду, убирала за собой, даже пыталась заговорить со мной пару раз, но я её игнорировала. Она была в моем доме, спала под моей крышей, и каждый её шаг напоминал мне о том, что я потеряла.
Однажды ночью я не выдержала. Я лежала в спальне, слушая, как Антон и Марина шепчутся в гостиной, и вдруг поняла, что больше не могу. Я встала, накинула халат и пошла к ним. Они сидели на диване, близко, слишком близко. Антон держал её за руку.
— Я хочу, чтобы она ушла, — сказала я, глядя на Антона. — Завтра. Я не буду жить с ней под одной крышей.
