Эти три слова — «ты мне доверяешь» — всегда действовали на меня как заклинание. Я тут же начинала чувствовать себя виноватой, сомневаться в себе, винить себя в подозрительности и нелепости. Но не в этот раз.
— Перестань переводить стрелки, — я скрестила руки на груди. — Я пометила купюру. И сфотографировала. А утром её уже не было. Только не отпирайся!
Глеб смотрел на меня нечитаемым взглядом. Потом опустил голову и тихо сказал:
— Обязательства? — я не верила своим ушам. — Ты воруешь деньги у собственной жены и называешь это «обязательствами»? У тебя что, своей зарплаты нет? Ты же зарабатываешь вдвое больше меня! Я на всём экономлю, а ты залезаешь в мой кошелёк?!
— Ты не понимаешь… — он отвёл взгляд.
— О, я прекрасно понимаю, — мой голос дрожал от гнева. — Понимаю, что ты врёшь мне. И что это далеко не первый раз.
— Машка, правда, давай не будем раздувать из мухи слона, — его голос стал заискивающим. — Я обещаю, больше такого не повторится.
Я молча смотрела на него, человека, с которым прожила десять лет. И вдруг поняла, что совершенно его не знаю.
— Я хочу знать правду, Глеб. Всю правду. И не вздумай больше прикасаться к моему кошельку.
Он кивнул, но по его глазам я видела — этот разговор не закончен.
Какое-то внутреннее чутьё подсказывало — здесь что-то не так. Он не договаривает. Он врёт!
Я уткнулась в его телефон, разблокированный четырьмя цифрами нашей дочки — 1701. На экране высветилось сразу несколько писем из банка. Почувствовала, как щёки загорелись от стыда. Копаться в чужих сообщениях? Я? Та самая Маша, которая даже газету начинает читать с того места, на котором остановился Глеб?
«Это неправильно,» — шептал внутренний голос.
Где-то в глубине души проснулась совесть, но я тут же её одёрнула. А воровать из моего кошелька — правильно? Обманывать жену, которая ходит в разваливающихся сапогах и считает каждую копейку — это нормально?
Палец сам нажал на иконку банковского приложения. «Прости, Глеб, но ты сам выбрал, что между нами больше нет личного пространства.»
Я открыла мобильный банк и похолодела. Личный счёт Глеба, куда приходила его зарплата, показывал регулярные переводы. Маленькие суммы — по две-три тысячи. Но еженедельно! А если сложить их с наличными, которые понемногу исчезали из моего кошелька — по сто-двести рублей каждый день — получалась внушительная сумма…
И что самое странное — получатель платежей был один и тот же. Некая В.А. Измайлова.
Минуточку. Виолетта Андреевна Измайлова?! Его мать?
— Виолетта Андреевна? — я старалась говорить спокойно, но голос всё равно дрожал. — Скажите, вы знаете, что Глеб переводит вам деньги каждую неделю?
На том конце провода повисла такая тишина, что я подумала — связь прервалась.
— Варвара дома? — внезапно спросила свекровь, совершенно проигнорировав мой вопрос.
— Причём тут Варвара? — не поняла я.
— Ничего, милочка. Что ты хотела?
— Я хотела понять, почему мой муж тайком переводит вам деньги? И ещё берёт понемногу из моего кошелька?
— Приезжай, — после короткой паузы сказала она. — Разговор не телефонный.
Положив трубку, я замерла. Что происходит?
— А, Глеб! — вдруг слышу из кухни. — Ты вовремя!
Я резко повернулась и увидела… Глеба. Он стоял на пороге, с каким-то странным выражением лица.
— А ты тут откуда? — выдохнул он.
— То же самое хотела спросить у тебя, — я скрестила руки на груди. — Ты следил за мной?
— Мама позвонила. Сказала, что ты едешь.
Мы оба повернулись к Виолетте Андреевне, которая лишь усмехнулась:
— Я думала, семейные проблемы лучше решать… семьёй.
— О каких проблемах речь? — Глеб переводил взгляд с матери на меня и обратно.
— О том, что ты регулярно переводишь матери деньги и тайком берёшь из моего кошелька, — я смотрела ему прямо в глаза.
