И как бы Полине ни хотелось избежать этого ежегодного испытания, но раз в год Ларисе Николаевне непременно нужно было приезжать в Москву на обследования — в её родном Саратове не было подходящих врачей, способных обеспечить необходимое лечение и диагностику. Это путешествие становилось неизменным ритуалом, который приносил в дом волнения и небольшую тревогу, ведь вместе с приездом мамы мужа возвращались и старые привычки, и старые роли.
Дима, хоть и с большим трудом, отлепился от телевизора, чтобы поехать за мамой в аэропорт — эта задача лежала на его плечах, как на главном сыне и мужчине в семье. Полина же уклонилась от этого мероприятия, выдав предлог, что должна накрывать на стол. На самом деле она понимала, что ехать в аэропорт куда проще, чем угождать свекрови при встрече, но сервировка стола была одним из тех «экзаменов» для «хорошей невестки», которые Лариса Николаевна устраивала без предупреждения. Каждое её замечание было продуманным и острым — она всегда находила, к чему придраться, иногда противореча своим же прежним указаниям, но при этом никогда не признавалась в ошибках, демонстрируя железную уверенность и непреклонность.
В итоге Дима и его мать появились на пороге ровно в семь вечера, как и было запланировано. Лариса Николаевна, входя в квартиру, сразу же обратилась к Полине, громко и с лёгким упрёком в голосе:
— Эх, Полечка, а что ж ты даже в аэропорт не поехала, чтобы меня встретить?
Полина чувствовала, как внутри всё сжимается от привычного чувства вины и неудобства, но постаралась держаться спокойно:
— Никак не могла, Лариса Николаевна, я на стол накрывала. На ужин паста — по тому самому рецепту, что вы мне дали!
Свекровь, не давая ни малейшего шанса оправдаться, тут же ответила, морщась и делая вид, что разочарована:
— Да я уже по запаху слышу, что это не моя паста! Пахнет не мясом… а как будто кошачьим кормом!
Полина предпочла не реагировать на это резкое замечание — она знала, что свекровь было не переспорить, а спорить с ней означало только ухудшить ситуацию. В глубине души Поля понимала, что Лариса Николаевна всё равно съест макароны с этим «кошачьим кормом» и даже попросит добавки, но никогда не признается, что ей понравилось. Это была их тихая игра, в которой победы Полины казались невозможными.
— А почему скатерть не белая, а какая-то желтая? — продолжала придираться свекровь, внимательно оглядывая стол, пока Полина накладывала пасту всем присутствующим, стараясь не показывать своего раздражения.
