Они просидели на кухне до глубокой ночи. Алина то плакала, то злилась, то вновь рыдала. Оксана тихо гладила дочь по голове, как в детстве, когда та расстраивалась из-за пустяков. Только теперь это были не пустяки, а горькая, жестокая правда.
Следующим утром телефон Оксаны разрывался от звонков — Андрей, Маша, даже мама Андрея. Она не ответила ни на один. Алина ушла в школу, обняв мать особенно крепко, словно передавая ей всю свою новую взрослую решимость — за одну ночь девочка словно повзрослела.
В шесть вечера раздался звонок в дверь. Оксана знала, кто это. Она специально попросила Алину переночевать у подруги, чтобы избежать лишних переживаний. В прихожей стоял Андрей — небритый, с красными от бессонной ночи глазами.
– Твои вещи в спальне, – сказала она, не глядя на него, стараясь сохранить спокойствие. – У тебя есть час.
– Оксана, давай поговорим…
– Я люблю тебя, это была ошибка…
– Час, Андрей. Потом я вызову полицию.
Он молча прошёл в спальню. Оксана села на кухне, слушая, как он собирает вещи. Каждый звук отдавался болью где-то глубоко внутри, словно разрывая её на части. Пятнадцать лет совместной жизни умещались в несколько спортивных сумок.
Перед уходом он остановился в дверях кухни:,Пятнадцать лет их совместной жизни теперь умещались в несколько спортивных сумок, стоявших у порога. Перед тем как полностью уйти, он остановился в дверях кухни и, словно пытаясь сохранить хоть какую-то нить между ними, тихо сказал:
– Передай Алине, что я люблю её.
Оксана наконец подняла на него глаза, и в них горела стойкая решимость.
– Не смей, – твердо произнесла она. – Не смей использовать дочь в своих играх. Если у тебя есть что сказать ей – скажи это сам, лично. Если она захочет тебя слушать.
Входная дверь с тихим щелчком закрылась, оставив после себя ощущение окончательной разлуки. Оксана взглянула на часы – прошло сорок две минуты с момента его ухода. Всего сорок две минуты, чтобы поставить точку в пятнадцати годах общей жизни, наполненной воспоминаниями, надеждами и, теперь, предательством.
Она медленно встала, достала бокал и бутылку вина из шкафа. Впереди была ещё одна бессонная ночь, наполненная мыслями и тревогами, но теперь она точно знала одно – они с Алиной справятся. Они просто обязаны справиться, несмотря ни на что.
Андрей стоял у школьных ворот, нервно поглядывая на часы. Ему казалось, что каждая секунда тянется бесконечно. Он знал, что у Алины должен был закончиться последний урок. За две недели, прошедшие после его ухода из дома, дочь не ответила ни на один его звонок, удалила его из друзей в социальных сетях и даже заблокировала номер. Это была стена молчания, которую он не мог пробить.
В 14:15 прозвенел звонок. Ученики начали выходить из здания группками по два-три человека, оживлённо обсуждая что-то между собой. Алина появилась одной из последних. Она шла, уткнувшись в телефон, в ушах играли наушники, словно создавая вокруг себя невидимую границу.
– Алина! – позвал Андрей, делая шаг вперёд, пытаясь привлечь её внимание.
Дочь подняла глаза, и её лицо мгновенно изменилось: губы сжались в тонкую линию – точь-в-точь как у матери, когда та была рассержена.
– Алина, подожди, – Андрей шагнул к ней ближе. – Давай поговорим.
– Нам не о чем разговаривать, – холодно ответила она, не сбавляя шага.
– Пожалуйста, всего пять минут, – он умолял, голос дрожал от напряжения.
– Я опаздываю на тренировку, – её голос был твердым и бескомпромиссным.
– Я знаю твоё расписание. Тренировка только в пять, – сказал Андрей, пытаясь сохранить спокойствие.
Алина остановилась, сняла наушники и посмотрела на него с недоверием.
– Значит, следишь за мной? – спросила она, голос дрогнул.
– Нет, просто… я же твой отец. Я помню твоё расписание, – ответил он с грустью.
– Отец? – её голос задрожал. – Отец не предаёт свою семью.
Несколько проходящих мимо школьников обернулись, заинтересованно поглядывая на эту напряжённую сцену.
– Давай отойдём, – тихо предложил Андрей. – В кафе напротив. Я куплю тебе тот молочный коктейль, который ты любишь.
– Я уже не маленькая, пап, – сказала она, отводя взгляд. – Меня нельзя купить коктейлем.
Но всё же она пошла в сторону кафе, словно внутренне борясь с собой.
Они сели за дальний столик. Алина положила рюкзак на колени, словно создавая невидимый барьер между собой и отцом.
– Как мама? – осторожно спросил Андрей.
– Правда хочешь знать? – Алина подняла на него глаза, такие же цвета, как у него самого. – Она почти не спит. Плачет по ночам, думает, что я не слышу. Перестала петь по утрам на кухне, как раньше, когда готовила завтрак.
Андрей молчал, глядя в стол, стараясь удержать слёзы внутри.
– А ещё она сняла все фотографии со стен. Сказала, что не может видеть твоё лицо. Знаешь что? Я её понимаю.
– Я совершил ошибку, – тихо сказал он, почти шепотом.
– Ошибку? – Алина горько усмехнулась. – Ошибка – это когда забываешь купить хлеб по дороге домой. А ты… ты предал нас. Предал маму. С её лучшей подругой!
На них вновь начали оглядываться посетители кафе.
– Тише, – попросил Андрей, пытаясь сохранить спокойствие.
– Тише? Тебя волнует, что подумают люди? А что подумала я, когда узнала? Что подумали мои одноклассники? Вся школа уже знает – тётя Маша же ведет в параллельном классе.
Андрей побледнел, словно ударили по самому сердцу.
– Прости меня, солнышко. Я всё исправлю, – сказал он, пытаясь загладить вину.
– Не называй меня так, – отрезала Алина. – И ничего ты уже не исправишь. Знаешь, я всегда гордилась тобой. Думала, у меня самый лучший папа на свете. А теперь… – она запнулась, пытаясь подобрать слова. – А теперь я не знаю, кто ты.
Она встала, закинув рюкзак на плечо.
– Не приходи больше к школе и не звони. Если я захочу с тобой поговорить – сама позвоню.
– Алина… – начал он, но она уже отвернулась.
– И ещё, – обернулась она у выхода. – Мы с мамой переезжаем. В другой район, ближе к бабушке. Я перехожу в новую школу. Так что можешь больше не караулить меня здесь.
