— А я думала, вы — мать, — сказала она, собираясь уходить. — А не посредник по переселению с навязыванием чужой вины. Ну что, Игорь, поехали?
Игорь молча кивнул, не поднимая глаз. Они вышли из квартиры и оказались в тишине подъезда, где воздух был пропитан запахом жареного лука и дешёвого дезодоранта — странным, но знакомым запахом, который словно напоминал о домах, откуда они пришли.
— Мне стыдно, — наконец выдохнул он, когда они уселись в машину.
— Мне — нет, — ответила Оля с холодной уверенностью. — У меня в голове только один вопрос: если бы у нас была трёшка — они бы хотели, чтобы мы отдали им комнату, или сразу всю квартиру?
Игорь молчал, лишь завёл двигатель, и в свете уличных фонарей Оля заметила, как у него дрожат руки. Это была не просто усталость — это была глубинная тревога, которую он не мог скрыть.
Всё началось в пятницу вечером, как обычно. СМС от Игоря: «Мама упала. Надо заехать. Вроде, ничего серьёзного, но…» Оля перечитала сообщение трижды, как будто в нём скрывалась бомба с замедленным действием. И её опасения оправдались.
— Только на полчаса, — буркнул Игорь в машине, крутя руль с такой мрачной сосредоточенностью, будто направлялся на кладбище. — Проверим, что с ногой. Уедем.
— Да. Сразу уедем, — подтвердила Оля, глядя в окно на мимо проезжающие машины и тусклый свет фонарей. — Если, конечно, она не решит с гипсом переселиться к нам.
Игорь тяжело вздохнул, и в этой паузе повисло ощущение неизбежности, которое они оба пытались игнорировать.,— Да. Сразу уедем, — уточнила Оля, не отрывая взгляда от окна, где за стеклом медленно опускался вечерний сумрак.
— Началось… — пробормотал Игорь, тяжело вздыхая.
— Оно и не заканчивалось, Игорь, — ответила Оля с усталой улыбкой. — Я же тебе напомню, у нас нет никакой “гостевой комнаты”. Есть диван, на котором даже наш кот не задерживается — он просто проваливается в него, словно в бездну. И я точно не обязана делить с кем-то кухню, особенно с женщиной, которая смотрит на мою мультиварку так, будто это инструмент инквизиции.
Игорь промолчал. Она знала его реакцию на такие моменты: молчание. Его любимая тактика — просто молчать и делать вид, что всё само собой рассосётся.
Когда они вошли в квартиру, царила подозрительная тишина и спокойствие. Светлана Геннадьевна сидела в кресле, нога была поднята на мягкую подушку, телевизор ревел на всю квартиру, а рядом с ней стояла Надя с бокалом шампанского. На столе красовались оливье, какие-то рулетики и пирожки — пищевой табу для Оли из-за её принципов, но сегодня она закрыла на это глаза.
— А где же травма? — с иронией спросила Оля, снимая куртку. — Мы думали, что будет гипс, костыли, драма и слёзы.
— Слава богу, обошлось, — быстро вставила Надя, будто торопясь развеять все сомнения. — Мама, конечно, испугалась, но я подумала: чего сидеть сложа руки? Надо быть рядом, помочь. Ну и… отметить. Всё-таки хорошо, что не перелом.
— А вы, значит, без нас отмечаете? — удивился Игорь, ещё не до конца понимая, что происходит.
— Без тебя, сыночек, ничего не обходится, — протянула Светлана Геннадьевна, не моргнув и глядя прямо в глаза Игорю. — Мы вот только что тут обсудили, Надя, скажи?
Надя встала. Лицо у неё было собранное, голос ровный, без тени эмоций. Казалось, что это не просто пиршество с булочками, а серьёзное заседание.
— Мы с мамой решили: я перееду к вам. С детьми. На время. Пока у мамы с ногой проблемы. Чтобы не бросать её одну, но и не таскать детей туда-сюда. Всё-таки вы ближе к саду, и…
— Что? — Оля произнесла это слово почти шёпотом, настолько тихо, что даже телевизор, казалось, сбавил громкость в знак уважения.
