Я смотрела на неё и впервые не узнала свою сестру. Ни в лице, ни в голосе. В её словах не было той прежней теплоты, только холодное равнодушие, которое ранило сильнее любых слов.,Я смотрела на неё, и впервые в жизни не узнала свою сестру — ни в лице, ни в голосе. В её глазах не было прежней теплоты, а голос звучал холодно и безжалостно, словно чужой человек говорил со мной.
— Нет, — сказала я твёрдо, не давая себе ни капли сомнения.
— Что — нет? — переспросила Наташа, словно не веря своим ушам.
— Я не дам вам никаких доверенностей. И вообще… пора вам съезжать, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипело. — Вы обещали месяц. Уже прошло три. Это моё жильё, и я так больше не могу.
Наташа побледнела, её лицо исказила усмешка, будто она решила сыграть в какую-то опасную игру.
— Ты издеваешься? Серьёзно? Думаешь, мы куда-то поедем? С двумя детьми? У нас ремонт, у Лёшки работа рядом. Да ты с ума сошла. Это мама бы не допустила, — сказала она с вызовом, словно пытаясь подавить меня своим авторитетом.
Я впервые за долгое время не испугалась. Внутри меня что-то щёлкнуло, и я почувствовала силу, которую раньше не могла в себе найти.
— Мама бы никогда не позволила тебе здесь хозяйничать, — ответила я холодно. — А то, что я терпела, — это была моя слабость. А теперь хватит.
Наташа сжала губы, потом взглянула прямо в мои глаза, пытаясь найти там хоть каплю страха.
— А если мы не уйдём? — спросила она спокойно, но с угрозой. — Тогда я вызову полицию. И подам заявление в суд. И поверь: с документами у меня всё в порядке.
Лёшка встал со стула, стараясь взять ситуацию под контроль.
— Так, без истерик, — сказал он, голос был спокоен, но в нём слышалась властность. — Мы семья. Мы тут живём. И вообще, кому ты хочешь пожаловаться? Нам тут жить удобнее, чем тебе.
Я не отводила взгляда, уверенная в своей правоте. Медленно подошла к тумбочке, взяла документы и положила их на стол, чтобы никто не сомневался в моей готовности к борьбе.
— Попробуй, — сказала я твердо. — Я готова. А вы — нет.
Впервые в жизни Наташа промолчала. Её глаза на мгновение потемнели, а потом она отвернулась, словно осознав, что сегодня я не отступлю.
Вечером в квартире было тихо. Слишком тихо. Казалось, что воздух сам дрожал от напряжения, которое ещё недавно витало в комнате. Я сидела в полумраке, слушая, как гаснут последние отблески дня, и пыталась понять, что будет дальше. Но одно было ясно — теперь я не позволю больше никому нарушать мой покой.,Вечер в моей квартире был необычайно тихим. Слишком тихим, словно воздух сам затаил дыхание. Даже дети, обычно шумные и неугомонные, казалось, почувствовали перемены. Наташа и Лёшка не произносили ни слова в мою сторону, лишь тихо переглядывались между собой и шептались в коридоре, словно обсуждая что-то важное и тайное. Но в этот раз я не испытывала ни страха, ни тревоги. Наоборот, внутри меня закипела решимость. Я наконец собралась с силами и начала действовать — действовать ради себя, ради своего дома.
На следующее утро я отправилась в МФЦ — место, где, как мне казалось, решаются судьбы и восстанавливается справедливость. Подала заявление об отказе в предоставлении временной регистрации. Для этого понадобились только паспорт, документы на квартиру и краткое объяснение ситуации. Сотрудница, женщина средних лет с усталыми глазами, лишь кивнула в ответ, будто сталкивалась с подобным не раз.
— Если попытаются оформить что-то без вашего согласия — сразу заявляйте о подделке документов, — спокойно подсказала она. — И ещё советую написать заявление участковому, просто на всякий случай.
Я вышла из МФЦ с лёгкостью в груди, словно сбросила с себя тяжёлую ношу. Мне больше не нужно было ждать, пока они поставят кровать в моей комнате, или заведут свою кошку, как будто квартира принадлежит им. Всё — достаточно. Я вернула себе контроль над своим пространством.
Вечером я написала письмо участковому. Кратко, по делу: «Проживают без моего согласия, нарушают порядок, отказываются съезжать». Отправила заявление электронно, не теряя ни минуты. И тут же сообщила об этом Наташе.
— Да ладно! — вскинулась она, услышав новость. — Ты правда собираешься вызвать копов на свою же семью? Ты с ума сошла?!
Я взглянула на неё спокойно, без тени сомнения.
— На тех, кто перестаёт быть семьёй, — легко ответила я, — можно и нужно действовать.
