— Или с нами, или против нас! — голос свекрови, резкий, как звук железа по стеклу, разрезал утреннюю тишину нашей маленькой кухни.
Я замерла, держа кофейник над кружкой. Кофе, густой и ароматный, лился тонкой струйкой, а я пыталась понять, как разговор о том, кто заберет детей из школы, перешел в ультиматум. Напротив меня за столом сидела Тамара Ивановна, моя свекровь. Рядом, неловко ерзая на стуле, ее сын и мой муж Сережа.
— Тамара Ивановна, — начала я, стараясь говорить ровно, — я не понимаю, почему выбор между вами и мной вообще стоит. Мы же одна семья.
— Семья? — фыркнула она, поправляя идеально уложенные волосы, будто готовясь к фотосессии. — Семья — это когда все делают, как договорились. А ты, Аня, вечно со своими идеями. То кружки эти глиняные лепишь, то на работу в свой офис бегаешь. А кто за детьми смотреть будет? Кто Сереже рубашки гладить?
Я поставила кофейник на стол, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее, и это точно не кофе. Сережа кашлянул, но так и не поднял глаз от своей тарелки с бутербродом.
— Рубашки я глажу, — сказала я, стараясь не сорваться. — И за детьми смотрю. И на работу хожу, потому что, знаете ли, деньги сами по себе в доме не появляются.
Тамара Ивановна прищурилась.
— Вот видишь, Сережа, она даже не отрицает! Работа ей важнее, чем семья. А я тебе говорила — переезжайте к нам, в деревню. Там и воздух чистый, и я за внуками присмотрю. А то эта городская жизнь вас всех погубит.
Я посмотрела на Сережу, ожидая хоть слова в мою защиту, но он только пожал плечами и пробормотал:
— Ну, мам, может, не сейчас об этом…
Не сейчас? Серьезно? Я глубоко вдохнула, пытаясь подавить желание вылить остатки кофе ему на голову. Вместо этого я улыбнулась — той самой улыбкой, которую приберегаю для особо сложных клиентов в офисе.
— Давайте я приготовлю завтрак, и мы спокойно все обсудим, — предложила я, хотя внутри уже представляла, как собираю чемоданы и уезжаю куда-нибудь на край света, где нет свекровей и их ультиматумов.
Кухня наполнилась запахом яичницы и тостов, но напряжение никуда не делось. Тамара Ивановна продолжала сверлить меня взглядом, Сережа молчал, а я мысленно считала до десяти, чтобы не сказать что-то, о чем потом пожалею. Утро начиналось паршиво, и я еще не знала, что дальше будет еще веселее.
К одиннадцати утра я открыла ноутбук и попыталась сосредоточиться на таблице с отчетами, но мысли то и дело возвращались к утреннему разговору.
Тамара Ивановна приехала к нам на неделю, чтобы “помочь с детьми”, но вместо помощи я получила ежедневные лекции о том, как неправильно живу. Она считала, что я должна бросить работу, сидеть дома, печь пироги и воспитывать детей по ее методике — то есть, держать их в ежовых рукавицах и кормить манной кашей три раза в день.
