Я сидела на кухне, глядя на трещину в стене. Она появилась пару лет назад, тонкая, едва заметная, но с каждым месяцем становилась все длиннее, будто кто-то невидимый проводил по штукатурке острым ножом. Я говорила Андрею, что надо бы замазать, но он только отмахивался. «Потом разберемся», — его любимая фраза. Потом. Всегда потом.
Кухня пахла свежесваренным кофе. Я варила его каждое утро, хотя Андрей пил только растворимый. «Зачем возиться с туркой, Лена? Времени жалко», — говорил он, размешивая ложкой коричневую бурду в своей кружке с надписью «Лучший муж». Кружку подарила его мама, и я до сих пор не понимала, шутила она или правда так считала.
Я посмотрела на часы. Семь утра. Андрей еще спал, раскинувшись на нашей двуспальной кровати, которая давно казалась мне слишком большой. Когда-то я любила просыпаться рядом с ним, слушать его дыхание, чувствовать тепло его тела. Теперь я вставала раньше, чтобы не видеть его равнодушного взгляда, не слышать очередного «Лен, ну что ты опять начинаешь?».
Мы были женаты семь лет. Семь лет, которые начинались как сказка, а закончились бесконечным списком претензий, мелких ссор и молчаливых вечеров. Детей у нас не было. Сначала мы откладывали — «слишком рано, надо пожить для себя». Потом я начала намекать, что, может, пора, но Андрей только хмыкал: «Зачем нам это? И так нормально». Нормально. Это слово стало для меня синонимом пустоты.
Я допила кофе, поставила чашку в раковину и пошла собираться на работу. В зеркале отразилась женщина тридцати двух лет с усталыми глазами и аккуратно собранными в пучок волосами. Я работала бухгалтером в небольшой фирме, и эта работа была моим спасением. Там я могла быть полезной, нужной, там никто не смотрел на меня так, будто я — лишняя деталь в механизме.
На работе день прошел как обычно: отчеты, таблицы, звонки. Коллеги шутили, обсуждали выходные, а я улыбалась, кивая, но мысли мои были где-то далеко. В обед я зашла в кафе напротив офиса, заказала салат и сидела, глядя в окно. На улице шел дождь, и люди спешили, прячась под зонтами. Я подумала, что моя жизнь похожа на этот дождь — серая, бесконечная, и нет никакого зонта, чтобы укрыться.
