Она схватила ключи со стола.
— Сегодня я уеду к подруге. Пусть Серёжа тебе обед готовит. А мама — тебя укладывает спать.
— Юля! — Алексей взвыл, но было поздно. Дверь хлопнула так, что сбилась минутная стрелка на часах.
Юлия спустилась вниз и вышла на улицу. Ветер бросил в лицо пыль, как будто подтверждая: ты одна, детка. Одна — и правильно. Потому что лучше быть одной в своей квартире, чем шестой в очереди к своему же душу.
Она села в старую «Киа», которую Алексей называл «ведром», но которой теперь благодарила всей душой. Машина не задавала вопросов. Не называла родственников. Не спорила.
Когда она въехала в двор подруги Ани, уже темнело. Юлия сидела в машине, глядя на подъезд. Хотелось выйти. Хотелось, чтобы кто-то пожалел. Сказал: ты права. Но вместо этого в голове звучал голос Валентины Сергеевны: «Мы же семья…»
А ведь она когда-то действительно верила в это. Семья. Любовь. Плечо рядом. Только не учла одного: если ты молчишь, тебя рано или поздно вытеснят из собственного угла.
Телефон звякнул. Сообщение от Алексея:
«Юля, прости. Мама не права. Я поговорю с ней. Вернись, пожалуйста».
Она закрыла экран. И впервые не заплакала. Просто устала. Устала быть хорошей.
— Ты серьёзно хочешь, чтобы я ночевал на кухне?! — голос Алексея срывался, как плохо затянутый краник на батарее.
— А я, по-твоему, где спала последние две недели?! — Юлия скинула сумку на пол у двери и прошла мимо него, даже не разувшись. — На диване в зале, потому что твой Серёжа «ночью в туалет часто ходит и с открытыми окнами не может». А я, видимо, кактус.
Алексей безнадёжно протёр лицо руками. Он стоял в спортивных штанах, помятый и несчастный, как пирожок, забытый в микроволновке.
— Я же сказал — он уже ищет съём. У него проблемы с деньгами…
— У всех проблемы с деньгами, — резко бросила Юлия, поднимаясь по скрипучим доскам коридора. — Только одни работают, а другие — сидят в трусах на моём кресле и играют в танчики.
Она открыла дверь в спальню. Там, как на гротескной натюрморте, валялись кеды Серёжи, пустые банки из-под энергетиков, а на изголовье её кровати висело полотенце с надписью «Спартак чемпион».
— Это нормально? — она обернулась к Алексею с видом женщины, готовой вызвать экзорциста. — Он в моей спальне жил, пока я работала сутками? На моей кровати?
— Не кипятись, Юль… — Алексей попытался положить руку ей на плечо.
Она отпрянула. — Нет. Сейчас — или он, или я. Вот буквально. У тебя есть ровно пять минут. Выбирай. А лучше две. Я уже не на эмоциях, я — в ярости.
И в этот момент, как будто по заказу, с кухни донёсся голос Валентины Сергеевны:
