— Виктор, я тебя сейчас серьёзно прибью, — процедила Алена, разбрасывая по полу подушки с дивана. — Где мои документы?! Где, мать твою, мой паспорт и полис? У меня через час приём у терапевта, и меня не примут без бумажек!
— Подожди, может, ты сама куда-то положила? Ты же у нас организованная, — Виктор нервно потер нос и бросил взгляд на кухню, где, как акула за стеклом, маячила тень его матери.
— Организованная? — Алена остановилась, медленно повернулась к нему и прошипела: — Да я по полочкам всё раскладываю, и в этой квартире я жила пять лет одна, пока ты с чемоданом и «ну, Аленушка, давай попробуем вместе» не появился. Где. Мои. Документы?
— Ну, мама наводила порядок в выходные… Может, она…
— Что?! — Алена выпрямилась, словно под током. — В моем столе? В моем рабочем кабинете?
— Она просто… хотела как лучше. Сказала, у тебя всё вперемешку.
— Перемешку? — Алена села на край дивана, глядя в одну точку. — Перемешку. Значит, она решила, что теперь и в моей голове надо порядок навести?
Из кухни, как по команде, вышла Лариса Петровна. Стройная, подтянутая женщина с напудренным лицом и выражением, будто она держит оборону у Смоленска.
— Я тебе всё разложила по алфавиту, — заявила она, сев в кресло. — Документы теперь в гостевой, в тумбочке с кружевной салфеткой. Ты не благодаришь — но ты ещё скажешь спасибо.
— Вы переехали в гостевую? — Алена встала. — Без моего согласия?
— Я не переехала, я временно там разместила свои вещи, — спокойно уточнила Лариса Петровна. — Мне ведь тоже нужно где-то ночевать, если я приезжаю к вам.
— Вы приехали на три дня и остались на третью неделю, — Алена подошла ближе, и голос её стал ледяным. — А теперь вы разложили мои документы по алфавиту. А может, вы и трусы мои уже сортировали? Или зубные щетки?
— Ну зачем эти грубости, — пожала плечами Лариса Петровна, бросив взгляд на сына. — Витенька, я не понимаю, за что она так со мной. Я ведь ей как родная…
— Не родная. — Алена резко развернулась и пошла в коридор, хватая сумку. — Мне не нужна родная, мне нужна свекровь, которая знает, где границы.
— Ты всегда такая нервная? — донёсся вслед голос Ларисы Петровны. — Или это только когда я рядом?
Документы, конечно, нашлись. В тумбочке, где Алена не держала ничего, кроме коробки с гирляндой и старым пледом. Туда же, кстати, перекочевали и её банковские выписки, и трудовая книжка. Кто-то посчитал уместным их переложить, кто-то — это Лариса Петровна, у которой не было своего жилья, но было много свободного времени и чёткое представление о «нормальной жизни».
Когда три месяца назад Виктор предложил съехаться, Алена колебалась. Она привыкла жить одна. У неё был ритм: утренний душ, чашка кофе на подоконнике, радио, тишина. Никто не включал «Россия 1» в восемь утра. Никто не предлагал заменить шторы на более «домашние». Никто не вытирал пыль с её кактусов.
