— Это не дача, а какая-то зона боевых действий, — пробормотала Настя, сворачивая с трассы на узкую, раздолбанную дорогу, по которой ехать можно было только со скоростью таракана на пенсии.
Навигатор раздражённо молчал. Даже он, похоже, был не уверен, что сюда стоит ехать.
Старенькая «Киа» заглохла у калитки — Настя вздохнула и вытащила ключ из зажигания. Калитка стояла наперекос, будто старалась сбежать от судьбы. За ней, как водится, бушевали заросли крапивы, муравейники, и — вишенка на торте — голубой флаг на бельевой верёвке. Плавал на ветру, как знамя завоёванной территории.
— Ну здравствуй, родовое гнездо, — хмыкнула она и потянула чемодан за собой.
Тут же раздался знакомый голос, с тем самым сочувственным ядом, что всегда начинался с «девочка моя».
— Девочка моя, ну ты наконец приехала! — воскликнула Тамара Петровна, возникшая из-за дома, как гриб после дождя. — А я уж думала, ты передумала. Всё работа, работа…
Настя сжала зубы, пытаясь вспомнить инструкции по выживанию рядом с хищной свекровью.
— Тамара Петровна, я же говорила — приеду в пятницу, вот и приехала.
— Да я ж не жалуюсь, ты чо, — в голосе свекрови звенело то самое «жалуюсь, только не вслух». — Я уже и рассаду тебе в парник поставила. Перцы, томаты, лук. Надо будет завтра с утра полить. Ну ничего, вольёшься, как говорится. Земля — она терпеливая, только руки любит.
— Я… вообще-то, планировала отдохнуть, — осторожно выдавила Настя, протискиваясь к дому сквозь мешки с торфом, ящики с банками и какую-то старую ванну без ножек.
— Отдохнуть? На даче? — фальцет Тамары Петровны подпрыгнул до потолка. — Так ты, получается, в санаторий сюда приехала, а не в деревню?
— Я сюда приехала в свою собственную дачу, которую мне бабушка завещала, — спокойно произнесла Настя, и это «собственную» она произнесла с такой тяжёлой интонацией, будто хотела положить этим словом конец войне.
— Ой да ладно тебе, Настюш, чья бы она ни была, мы все одной семьёй. У кого что — тот и делится. Бабушка тебе, ну а ты ж нам. Ты ж не жадная? — с этой улыбкой Тамара Петровна могла продавать гвозди на входе в рай.
«Даже не сутки прошли, а я уже хочу уехать назад», — подумала Настя. И это был только первый час.
Вечером приехал Дима.
— Ну чо, красотка, как обжилась? — засмеялся он, хлопая жену по плечу, будто старого друга на вокзале.
— Как бы тебе сказать… На меня уже распределили участок, три грядки и ведро корма для кур, которых у меня нет.
— Ма просто хочет как лучше. Ты ж знаешь её…
— Она меня уже приписала к местному агропромышленному комплексу. С утра — полоть. Потом — косить. После — консервировать. А ты где был?
— Работа. Ну, и маму забрал, чтоб помогла тебе, — почесал затылок Дима. — Ты же сама говорила — устаёшь. Ну вот, чтобы всё тут наладить.
Настя повернулась к нему, глядя внимательно:
— Подожди. Ты хочешь сказать, ты специально привёз свою мать сюда пожить?
— Ну а чего ты сразу так?! Не пожить — так, помочь. Она всё равно скоро на пенсию. Хочет немного сменить обстановку, подышать воздухом. Мы ж думали — место есть, места много…
— Мы ж думали, — передразнила Настя. — И я в этом «мы» вообще фигурирую, нет?
Вечер закончился в молчании. Настя ушла в дом, захлопнув за собой дверь. На душе было муторно, как после дешёвого вина: вроде пьёшь ради расслабления, а потом тебя мутит от собственной наивности.
На следующий день начался настоящий балаган.
Тамара Петровна объявила себя управляющей:
— Так, девочки! — хлопнула она в ладоши, обращаясь к Насте и к себе в зеркало. — У нас план: до обеда — грядки, после — варим клубничное варенье. Всё натуральное, никакой химии! Это тебе не офисный кофе пить и мышкой щёлкать.
— Я не собиралась ничего варить, — спокойно ответила Настя. — И грядки — это вообще не моё.
— Ну надо же, какая хрупкая принцесса! — вскинула брови свекровь. — Бабушка твоя, между прочим, сама всё тут делала, и не ныла. А ты в кого такая, а? Кефирная интеллигенция?
Настя повернулась, глядя прямо в глаза:
