Анна проснулась раньше всех — как всегда. Точнее, не спала вовсе. Соседи сверху снова устроили ночной танец с табуретками, а Сергей храпел так, будто защищал ухо Москвы от танкового наступления. Сама квартира пахла накануне сваренной гречкой, которую никто не стал есть. Анна грустно посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и пошла на кухню.
Почти сразу зашумел домофон.
— Началось… — выдохнула она, — Генерал прибыл.
В подъезде гремели каблуки Марии Николаевны — женщины с осанкой начальника отдела кадров и сердцем, отбившимся в восьмидесятых. Как всегда, без предупреждения. Сумка — полная банок. Щеки румяные, взгляд ледяной.
— Здравствуй, Аннушка, — с лёгким презрением выдала свекровь, как будто назвала невестку «полотенцем».
— Здравствуйте, Мария Николаевна, — натянуто улыбнулась Анна, — Проходите. Чай?
— Нет. У меня с собой компот. Домашний. Не тот, что вы пьёте, из этих… пакетов. — Она ткнула на упаковку сока, как на преступника.
Анна мысленно выдохнула. У неё была система: минимум слов, максимум терпения. Хотя, признаться, терпение сдувалось, как её фигура после родов — быстро и бесповоротно.
— Где Сергей? — свекровь сняла пальто, как мантия судьи.
— На работе. Сказал, задержится. У него проект.
— Конечно. Ты же ему даже поесть не даёшь. Бедный мальчик…
Анна чуть не рассмеялась. «Мальчику» — сорок три. Он весит девяносто четыре и ночью, когда думает, что она спит, слизывает варенье из банки ложкой. Прямо ложкой. Без хлеба. С молитвой на шоколад.
— Я готовлю, что он просит, — спокойно сказала Анна, — Вчера курицу в духовке делала. С розмарином.
— Господи, зачем вы всё усложняете? Простую еду мужику надо. Обычную! Суп, картошку, котлеты! Вы ж как будто его в ресторан зовёте жить, а не домой!
Анна молча налила себе кофе и присела за стол.
— А ты что, даже не переоделась? — изогнула бровь Мария Николаевна. — Утро, а она всё в пижаме. Удивительно, как тебя сын мой вообще выбрал. Привык, видимо, к контрасту после бывшей…
— А вот про бывшую давайте без подробностей, — сухо сказала Анна. — У нас тут не клуб «Ностальгия».
— Ну конечно! Ты же боишься, что я тебе правду скажу! — взвизгнула свекровь. — Она, между прочим, умела дом держать. И у сына карьера шла в гору. А сейчас что? Сидит у тебя под каблуком. Полы моет, пелёнки меняет. Мужчина! Кем стал?!
Анна встала. В голосе зазвенел металл.
— Он стал отцом. С нормальными руками. И я с ним говорю, а не даю указания по громкой связи. Вас это, видимо, удивляет.
Мария Николаевна закатила глаза.
— Что с вами за поколение? Всё обидчивые, всё слабые. А жить по-настоящему не умеете. Квартира — в ипотеке, ребёнка нянчит мать, а вы тут романтику развели. Телевизор по сто каналов, а мозгов ни одного…
Анна подошла к холодильнику, достала банку с соленьями и поставила на стол — с грохотом.
— То, что вы забыли в прошлый раз. Плесень пошла. Мы её выбросить хотели, но я подумала, может, вы специально так делаете — «натурально».
— Ах так! — вспыхнула свекровь. — Значит, теперь я вам тут уже и с отравой!
Вошёл Сергей — на час раньше, в измятой рубашке, с шариковой ручкой за ухом.
— Мама? Ты чего так громко? Всё нормально?
— Всё «нормально», сынок, — с трагизмом произнесла Мария Николаевна. — Пока ты работаешь, твоя жена тут крутит из меня дурочку. Я пришла с добром — а тут мне соленья в лицо!
Сергей бросил взгляд на банку. Там действительно была плесень. И запах, как на складе просрочки.
— Мам, давай без драм. Анна не специально…
— Конечно! Конечно! Вы тут в сговоре! Ладно! Я не гордая. Но раз уж так, тогда скажи мне — ты ведь собирался со мной обсудить… наследство.
Анна резко повернулась.
Сергей растерянно поправил воротник:
— Мама… Ну, я хотел сам как-то потом поговорить…
