Издалека на рельсах появляется огонёк. Михаил Петрович как по привычке поднимает руку: последний раз даёт команду — «путь свободен». Поезд медленно подкатывает, останавливается.
Пассажиры неспешно садятся, никто не спешит, как будто прощаются с чем-то важным. Проводница выглядывает из вагона:
— Михал Петрович, слышала — сегодня ваш последний день, да?
— Последний, Зинаида Васильевна.
— Жаль очень. Тридцать лет по вашей станции — всегда порядок, всегда по расписанию…
Поезд отползает, красные огни удаляются прочь. Михаил Петрович машет им вслед. Последний поезд для него как для начальника станции «Сосновка».
Люди расходятся по домам. А он остаётся на пустом, чуть прохладном перроне. Один.
Дома Тамара встречает с горячим ужином:
— Ну что, проводил последний?
— Проводил, — коротко кивает Михаил Петрович.
— И как себя ощущаешь?
Он молчит. Долго. Потом выговаривает:
— Ты знаешь… Всё не зря. Смотри — люди пришли, проводить. Значит, не зря все эти годы жили.
Утром идёт на станцию, но теперь уже не как начальник — как обычный житель посёлка. Станция опустела, на двери новая табличка: «Остановочный пункт». Но рельсы остались, и поезда по-прежнему идут.
У почты встречает почтальоншу Веру:
— Михал Петрович, а чем заниматься теперь будете?
— Думаю, огород расширю, внуков жду — сын обещал летом привести. А там видно будет.
— Главное, чтобы вас помнили. Люди ведь доброту ценят.
Вечером звонит Денис из города:
— Михаил Петрович, мы тут с ребятами подумали — хотим памятную доску поставить на станции. Чтобы все знали, какой у нас начальник был.
— Да ну что ты, Денис… Зачем такие почести?
— А потому, что тридцать лет — это не просто поезда встречать. Это — людей по имени знать, за всех переживать. Это очень важно.
И правда — через месяц возле станции появляется небольшая табличка:
«Здесь тридцать лет служил начальником станции Михаил Петрович Воронин. Человек, для которого каждый пассажир был не номером, а судьбой».
Михаил Петрович читает слова, улыбается себе под нос. Поезда всё так же проносятся мимо, только теперь он встречает их уже другим человеком — зрителем, не начальником. Но ведь главное осталось: память о том, что дело его жизни — не просто работа, а служение людям.
И пусть теперь станция значится как остановочный пункт — для него это всегда будет место, где можно было помочь, поддержать, сделать хоть чью-то дорогу чуть светлее и спокойнее.
Потому что настоящая работа оценивается не отчётами и не прибылью — а тем, сколько людей ты согрел своей заботой.
