И ведь как в воду глядели! Не прошло и двух лет после свадьбы, как Настя забеременела. Да не кем-нибудь, а сразу двойней!
Это было настоящее чудо, дар небес. Родители — и Настины, и Лёшины — прыгали от счастья, во всём помогали, поддерживали. Даже Марина, кажется, искренне обрадовалась — внуков ведь не выбирают, их любить положено, хоть ты тресни.
И только Артур, узнав эту новость, скривился недовольно. Всё никак не мог забыть ту неудавшуюся попытку квартиру у сестры отжать. Думал, вот оно — и жилплощадь освободится, и семье польза. А тут, здрасьте-приехали, племянники на подходе! Теперь уж точно Настя хату не отдаст, самим нужна будет.
Но вслух, конечно, возмущаться не стал. Понимал — бесполезно, да и некрасиво как-то, сестра всё-таки. Вон она какая счастливая ходит, прямо сияет вся. И Лёшка этот рядом трётся, улыбается дурак дураком. Тоже, видать, в восторге от будущего отцовства.
«Ладно, — подумал Артур философски. — Может, оно и к лучшему. Глядишь, со временем тесно им в двушке станет, сами квартиру предложат. А там уж я не откажусь, возьму в оборот».
Настя же, конечно, ни о чём таком не думала. Ей сейчас было не до меркантильных расчётов — на носу роды, хлопот полон рот. Одно радовало — муж рядом, во всём помогает, и днём и ночью в госпитале торчит. Уж он-то точно не бросит, не предаст. Не то что некоторые…
И ведь дождалась Настя своего часа, родила благополучно. Двух богатырей, каких свет не видывал! Назвали Иваном да Петром — в честь обоих дедов значит.
Домой их привезли уже в обжитую, уютную трёшку. Получилось у Лёши задуманное — и стены подвинули, и комнату детскую оборудовали. Теперь места хватало, и жить было сподручно, и малышам раздолье.
Настя, правда, первое время на ногах еле держалась — всё-таки двойня, это вам не шутки. Но Пётр Сергеевич тут как тут — приехал помогать дочке да внукам. С пелёнками возился, по ночам к детишкам вскакивал. Леша тоже, конечно, от забот не отлынивал, на двух работах пахал, чтоб семью обеспечить. Но всё ж таки мужик, ему поспать надо, силы поберечь. А отец — он и есть отец, для него дитё всегда в priority останется.
Марина тоже зачастила в гости. Вроде как с внуками понянчиться, помочь молодым. Но что-то подсказывало Насте — не только. Было в глазах матери что-то этакое, хитрое, расчётливое. Будто прикидывала она что-то, планы строила.
И ведь не ошиблась Настя в своих подозрениях! В один из визитов, улучив момент, когда дочь осталась на кухне одна, Марина вкрадчиво завела разговор.
— Я смотрю, у вас тут и впрямь тесновато стало, — мягко начала она. — Двое детишек, сами вон еле помещаетесь. Может, подумаете о размене? Артурчик вот до сих пор с женой да ребенком ютятся, места совсем нет. Вам бы в самый раз его двушку взять, а вашу трёшечку ему отдать, а? По-родственному ведь, сама понимаешь…
У Насти от такой наглости аж дар речи пропал. Это что же получается? Они с Лёшей в поте лица из двушки конфетку сделали, ночами не спали, деньги в ремонт вбухивали. А теперь, значит, бери и отдай? Брату непутёвому, который палец о палец не ударил, чтоб своей семье угол обеспечить?
— Мама, ты о чём вообще? — прошипела Настя, стараясь не сорваться на крик. — Какой ещё размен? Ты совсем ополоумела на старости лет? Я Артуру ничего не должна, сколько можно повторять! Пусть сам о себе думает, раз такой умный выискался!
— Ну вот, опять ты за своё! — всплеснула руками Марина. — Никакого уважения к матери, к брату! Как была эгоисткой, так и осталась! Не стыдно тебе, с двумя-то детьми в трёшке жить? Людям, может, хуже твоего, а поделиться жалко!
Тут Настя не выдержала. Грохнула чашкой об стол, подскочила к двери.
— А ну пошла вон отсюда! — рявкнула она не своим голосом. — Чтоб духу твоего тут больше не было! И Артурчику своему передай — только сунется ещё раз с подобными предложениями, я ему не сестра буду, а злейший враг! Понятно тебе?
Марина аж отшатнулась от такого напора. Дочь и раньше-то с характером была, а теперь и вовсе — тигрица, а не человек. Видать, материнство своё дело делает, даёт силы за своих детёнышей горой стоять.
Что ж, и она, Марина, не лыком шита. Найдёт способ дочку образумить, к порядку призвать. Не сейчас, так потом. В конце концов, она ей жизнь дала, вырастила, в люди вывела. Грех такое забывать да волю свою показывать.
Но вслух, конечно, говорить ничего не стала. Только улыбнулась ехидно, кивнула — мол, как скажешь, доченька. Ишь, расшумелась. Ну да ладно, с Артурчиком сама поговорит, найдёт управу на строптивицу.
А Настя, проводив мать, без сил опустилась на стул. Перевела дух, постаралась успокоиться. Вот ведь наказание, а не родственнички! И когда только угомонятся уже? Ладно хоть муж нормальный попался, надёжный. С ним никакие горести не страшны.
