— Надо что-то решать с Павликом, — Тамара Сергеевна поджала губы, разглаживая скатерть. — Вон у Кости уже второй на подходе, а вы всё в игрушки играете.
Анна замерла с чашкой у губ. Опять. Каждое воскресенье одно и то же. Будто по расписанию.
— Мама, мы уже обсуждали это, — Павел отложил вилку. — У нас всё хорошо.
— Хорошо? — Тамара Сергеевна всплеснула руками. — В сорок лет без детей — это хорошо? Все соседи спрашивают, когда внуки, а мне и сказать нечего!
Анна осторожно поставила чашку. Руки предательски дрожали. Три года. Три года этих воскресных обедов, и каждый раз один и тот же разговор. Будто заезженная пластинка.
«Господи, дай мне сил», — мысленно взмолилась она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Мамочка, — Павел положил ладонь на руку матери. — Мы не торопимся. Всему своё время.
— Время? — Тамара Сергеевна отдёрнула руку. — А часики-то тикают! Вон, Людмила Петровна рассказывала…
— Мам, давай не будем, — в голосе Павла зазвучал металл.
Анна украдкой взглянула на мужа. Как же она любила эту его черту — способность оставаться спокойным в любой ситуации. Вот и сейчас: сидит прямо, говорит ровно, только желваки на скулах ходят.
— А что «не будем»? — Тамара Сергеевна повысила голос. — Я мать! Я имею право знать, когда у меня появятся внуки! Вон, Костя с Мариной…
— При чём здесь Костя? — перебил Павел.
— А при том! Младший брат, а уже двоих воспитывает! И машину новую купил, и квартиру трёхкомнатную! А ты всё со своей… — она осеклась, бросив косой взгляд на Анну.
«Со своей учителкой», — мысленно закончила Анна. Знала она эту интонацию. За три года выучила наизусть.
— Тамара Сергеевна, — Анна наконец обрела голос, — мы с Павлом…
— А ты вообще молчи! — резко оборвала свекровь. — Сидишь тут, строишь из себя интеллигентку! За три года даже забеременеть не смогла!
Тишина упала как нож. Анна почувствовала, как немеют пальцы. В висках застучало.
— Всё, хватит, — Павел поднялся из-за стола. — Мы уходим.
— Куда? — всполошилась Тамара Сергеевна. — Я ещё торт не подала!
— Спасибо, мам. В другой раз.
— В другой раз, в другой раз… — заворчала свекровь. — Всё у вас в другой раз! А я вот что скажу: если она не может родить, найди себе нормальную! Вон, Светочка из третьего подъезда…
— Мама! — Павел грохнул кулаком по столу. Рюмки звякнули. — Ещё одно слово, и мы вообще перестанем приходить.
Тамара Сергеевна осеклась на полуслове. Замерла с приоткрытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.
— Идём, Аня, — Павел протянул руке жене.
Анна поднялась, чувствуя, как дрожат колени. В прихожей Павел помог ей надеть пальто, сам торопливо натянул куртку.
— Паша! — донеслось из комнаты. — Паша, ну куда же вы? Я же любя! Я же как лучше хочу!
Дверь захлопнулась, обрезая причитания свекрови. В подъезде пахло сыростью и кошками.
— Прости, — тихо сказал Павел, когда они вышли на улицу. — Я не думал, что она…
Анна молча покачала головой. Говорить не хотелось. Да и что тут скажешь?
Домой ехали молча. Павел вёл машину, крепко стиснув руль. Анна смотрела в окно на проплывающие мимо дома. Октябрьский вечер затягивал город серой пеленой.
Три года. Три года попыток, надежд и разочарований. Три года тестов с одной полоской. Три года косых взглядов свекрови.
В их квартире было тихо и темно. Анна первым делом скинула туфли — ноги гудели после целого дня на каблуках. Прошла в спальню, села на край кровати.
— Чаю? — спросил Павел, заглядывая в комнату.
Он присел рядом, обнял за плечи. Анна уткнулась носом ему в плечо, вдыхая родной запах одеколона.
