Дым от мангала висел над дачей плотной завесой, словно пытаясь скрыть накаляющуюся атмосферу. Марина, зажав в руке щипцы для углей, смотрела, как из старой «Лады» выгружается уже пятый по счету родственник мужа. В руках — все тот же клетчатый пакет из ближайшего супермаркета. «Опять торт», — мысленно выдохнула она, чувствуя, как под ногтями впивается металл.
— Коля, встречай гостей! — крикнула она так сладко, что Николай, чинивший кран на веранде, вздрогнул. Он знал этот тон. Этот тон предвещал ад.
Родня, как всегда, рассаживалась с видом королевской свиты. Тетя Люда, вечно жалующаяся на почки, дядя Витя с бутылкой домашнего вина (которое, как выяснилось в прошлый раз, было куплено у метро.
— Мариш, а шашлычок скоро? — тетя Люда щелкнула ножницами по пакету с тортом «Прага».
— У меня, знаешь, желудок с утра пустой…
— Давно уже пора! — подхватил Сергей, облизывая губы. — У тебя, Марина, мясо — пальчики оближешь. Мы ж специально голодные приехали!
Марина стиснула зубы. Они всегда приезжали голодными. Как будто неделю не ели. Как будто её шашлык — единственная пища в радиусе ста километров. Николай, словно пытаясь задобрить богов, достал из шкафа запыленную бутылку коньяка.
— Ну, раз уж собрались… Под хорошее мясо и коньячок найдется! — он хлопнул дядю Витю по плечу, избегая взгляда жены.
Родня оживилась. Бутылка застрекотала по стаканам, мясо с шипением ложилось на тарелки. Они ели жадно, словно боялись, что еда исчезнет. Тетя Люда причмокивала, обгладывая кость: «Мариш, ты просто волшебница!» Дядя Витя, наливая себе третью стопку, бубнил: «Вот это жизнь!»
А Марина стояла у мангала, наблюдая, как тает грудка, которую она мариновала три часа. Как исчезает коньяк, купленный на их с Николаем юбилей. Как их «семья» уминает за обе щеки её труд, её деньги, её терпение.
— Может, и тортик ваш попробую? — вдруг едко бросила она, хватая со стола нераспечатанную «Прагу». — А то вдруг он, как в прошлый раз испорченный (срок годности закончился)
Сергей, с набитым ртом, замер. Николай нервно кашлянул:
Хватит? — она резко развернула торт, сдирая упаковку. — Вот, полюбуйтесь! Видите, крем желтый? Это не куркума, это жир с кислинкой! — она швырнула десерт в ведро с углями. Пламя взметнулось вверх, осветив её лицо, искаженное яростью.
— Вы что, думаете, я не вижу? Приезжаете голодными, потому что знаете — у Марины мясо всегда первосортное, коньяк — не паленая бурда! А сами? Даже сыр к вину не привезете!
