— Я тебе не нянька, Валентина Сергеевна, — сказала она мне, — я в свои тридцать с хвостиком хочу жить, а не быть домработницей для вашего безработного сына. Всё! Точка.
Знаете, обидно было. С одной стороны — мой сын, кровь от крови. А с другой — Аня. Она мне как дочь стала. Я, если честно, даже ей внуков больше рада, чем от Машки.
Толя, когда узнал, просто пожал плечами. Ни скандала, ни слёз, ни благодарности.
— Мам, ну чё ты? Я сам всё решу. Не нравится ей это всё, значит — уйду.
И ушёл. Сначала к какому-то другу, потом — не знаю. Звонит раз в месяц, говорит, мол, жив, всё нормально.
Аня вроде оттаяла. Даже блины на Масленицу пекла, сметаной угощала.
Но знаете, что я вам скажу? Больно это всё. Когда приходится выбирать. Когда твой дом вдруг становится проходным двором, и ты как будто всегда в долгу — то перед детьми, то перед невестками, то перед совестью своей.
Всё чаще вспоминаю, как моя мама говорила:
— В жизни, доча, самое трудное — это сказать «нет» тем, кого любишь. Но иногда — надо.
Вот и сказала я. Через губу, с комком в горле — но сказала. Потому что жизнь — она не кино. Тут если вовремя границу не поставить — затопчут.
Теперь живём втроём: я, Аня и внучка Лиза. Иногда тихо, иногда громко. Иногда мечтаю, что Толя вдруг устроится, женится на хорошей женщине, и всё наладится.
А иногда просто пью чай у окна и думаю: «Ну вот, Валюха. Ты ведь всё правильно сделала. Хоть и больно. Хоть и сына родного выставила».
А что делать? Покой нам только снится. Но порядок — важнее.
