— Он и есть как тряпка, — осмотрев прихожую, констатировала свекровь. — Вон, пыль кругом. А всё потому что хозяйка не хозяйка. Вот у меня была бы своя квартира — я бы порядок навела.
— А вы у себя порядок наведите сначала, — не выдержала Ольга. — В характере.
— Вот и началось, — всплеснула руками Тамара. — Я только вошла, а уже враг народа. И всё из-за денег. Восемь миллионов у неё! А я, старая мать, в съёмной хрущёвке с тараканами!
— Тараканы у вас в голове, Тамара Петровна, — вздохнула Ольга, вставая. — И если вы ещё раз скажете мне, что я кому-то что-то должна — я вызову участкового. Пусть вам объяснит, что взрослые люди за себя сами отвечают. Даже если им шестьдесят три и они умеют включать манипуляции без кнопки.
— Слышал, сынок? — обернулась к Алексею мать. — А ты говорил, она добрая. Да она меня на улицу выгоняет!
— Мам, ну не начинай…
— Не начинай?! Я тебя родила, пеленала, на себе в школу таскала! А ты даже помочь матери не можешь! Что за мужчина такой, а?
Алексей смотрел на них обеих, как третейский судья, которому забыли выдать свисток и инструкцию.
— Оль, — тихо произнёс он, — ну купим мы ей маленький домик. Хотя бы в Подрезково. Я… Я потом тебе всё верну.
— Что значит «купим»?
— Ну… Я тут… Подал документы на ипотеку. Тебя не хотел беспокоить. Всё рассчитал, по деньгам выходит. Вначале ты могла бы…
— Ты взял ипотеку?! — Ольга заговорила тихо. — На чьё имя?
— На себя, конечно. Но ты ведь… Ты ведь понимаешь… Что нам проще это выплатить вдвоём…
Ольга молча подошла к шкафу. Открыла его. Достала две тарелки. Потом открыла окно. Подошла к нему.
— Оль, ты чего?.. — испуганно спросил Алексей.
Тарелки одна за другой полетели вниз, с громким звоном разбившись об асфальт.
— Это были последние тарелки из моего приданого, — сказала она. — И сейчас ты услышал звук, с которым разбилось твоё доверие. И твой брак. Поздравляю.
— Ты не серьёзно… — промямлил он.
— Я серьёзней, чем ипотека в Подрезково. Через два дня будешь жить у своей матери. Надеюсь, у неё есть посуда. А я теперь — свободная женщина с восемью миллионами. И, да, я люблю пирожки с капустой. Запомни это, Алексей. Это всё, что ты обо мне не знал за десять лет брака.
Ольга стояла у раковины, механически полоская чашку. Вода текла и текла, горячая, с паром, и казалось, что она сейчас смоет всё — разговоры, упрёки, то гнусное «Олечка» от Тамары Петровны, которое звучало, как нож по фарфору.
Алексей зашёл в кухню на цыпочках, будто боялся напугать кого-то. Или себя.
— Оль… ты… как? — неуверенно пробормотал он, почесав затылок.
— Жарко, — сухо отозвалась она, не оборачиваясь. — Я думала, что в аду должно быть жарко. Похоже, угадала.
— Это ты сейчас про что?..
— А ты угадай, Лёш. У тебя же богатая фантазия. Ты ж ипотеку оформил на мать втихаря. Без меня. Значит, умеешь действовать. Самостоятельный стал.
— Подожди, — Алексей поднял ладони, как бы отгораживаясь, — ты не так всё поняла…
— Ой, правда? А как надо понимать, что ты полез в долги за счёт моей ж*пы? — она резко повернулась, глядя ему прямо в глаза. — Ну-ка, давай, включай своего бухгалтера и объясни: в чём экономическая выгода, а главное — человеческая?
Он помялся, тяжело сел за стол и уставился в кружку, будто там был спасательный круг.
— Мама… она… ну, ты же знаешь, она одна… квартира съёмная… каждый месяц — стресс. Она стареет, Оль. Я просто хотел… ну, чтоб у неё хоть в конце жизни был свой угол.
