— Дима, мы же договаривались, что копим на своё жильё. Мы и так еле-еле сводим концы с концами.
— То есть моему брату можно оказаться на улице? — в его голосе зазвучал металл. — Ты же всегда говоришь о своей заботе о семье, но как только дело касается моих родных…
— Стоп. Почему твой брат вообще оказался в такой ситуации? Он же работает.
Дмитрий отвёл взгляд.
— У него… сложности. Он потерял работу. Но это временно! Он обязательно вернёт.
— Как и те деньги, что мы одалживали ему в прошлом году? — тихо спросила Елена. — И на ремонт машины? И на лечение?
— Ты считаешь мои деньги?
— Дима, это наши общие деньги. Я не против помогать твоему брату, но у нас тоже есть планы и обязательства.
— Хорошо! Раз уж ты не хочешь помогать моей семье, я сам решу этот вопрос.
Елена поняла, что праздник отменяется.
Дмитрий стал задерживаться на работе. Елена пыталась поговорить с ним, но натыкалась на стену отчуждения. Он всё чаще проводил время у матери, а когда возвращался домой, от него пахло её фирменными пирожками с капустой.
Однажды, разбирая бумаги в поисках страхового полиса, Елена наткнулась на странный договор. Она не сразу поняла, что держит в руках. Это была доверенность на продажу их квартиры. Доверенность, оформленная Дмитрием на его мать. Дата стояла трёхнедельной давности.
В глазах потемнело. Они собирались продать квартиру? Без её ведома?
Елена лихорадочно просматривала другие бумаги. Выписка со счёта показала серию снятий — крупных сумм, о которых она не знала. Последний перевод был сделан брату Дмитрия всего два дня назад.
Весь вечер она просидела в кресле, сжимая в руках найденные документы. Когда щёлкнул замок входной двери, она даже не повернула головы.
— Лен, ты чего в темноте сидишь? — Дмитрий щёлкнул выключателем и замер, увидев её лицо. — Что-то случилось?
— Когда ты собирался мне рассказать? — её голос звучал удивительно спокойно.
— О продаже квартиры.
Он побледнел, но быстро взял себя в руки.
— Ты копалась в моих вещах?
— Значит, это правда? — она поднялась с кресла. — Вы с мамой решили продать нашу квартиру за моей спиной?
— Не передёргивай. Это была временная мера, на крайний случай.
— Крайний случай? — Елена почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Что это значит, Дима?
Он вздохнул и потёр лицо руками.
— Брату нужна своя квартира. Мама предложила… если мы продадим эту квартиру, то сможем купить две поменьше. Одну брату, а в другой будем жить мы с мамой.
— Мы с мамой? — переспросила Елена. — А где в этой схеме я?
— Ну, ты тоже… — он замялся. — Лена, не делай из этого трагедию. Мы бы всё равно тебе рассказали, когда всё было бы готово.
Елена молча смотрела на человека, с которым прожила два года. Человека, который собирался лишить её крыши над головой, чтобы угодить своей матери и брату.
— Что? Лена, ты с ума сошла? Из-за какой-то бумажки?
