— Надо было мягче сказать. Он ведь обиделся.
— Обиделся? Значит, пора. Иначе никогда не повзрослеет.
На следующий вечер, сразу после ужина, в квартире Ани и Антона снова вспыхнула ссора.
— Я не просила твоих родителей покупать мне машину! — Аня с силой захлопнула дверцу шкафа. — Я просила, чтобы ты сам её починил. Ты же раньше такой уверенный был, золотые горы мне обещал. «Всё будет», «я всё устрою». Где это всё?
Антон сидел на краю дивана, опустив плечи, голова в ладонях.
— Я пытался починить… Просто не получилось, там всё сложнее, чем казалось.
— Сложнее? — Аня пошла на него, словно прижимая к стене. — Ты даже сервис оплатить не можешь! Ты вообще мужчина или кто? Мне что, звонить твоей маме, когда у нас лампочка сгорит?
— Потому что это правда! — почти закричала она. — Ты всё время что-то «пытаешься», всё время находишь отговорки. Ты обещал, что я ни в чём не буду нуждаться. А сейчас мне стыдно! Стыдно смотреть в глаза твоей маме, когда ты снова просишь у неё деньги, как школьник!
Антон молчал. Глаза покраснели, губы дрожали, но он не отвечал. Аня развернулась и вышла на балкон, хлопнув дверью.
В ту ночь он сидел в машине у родительского подъезда. Окна запотели. Он смотрел в телефон, писал сообщение: «Вы поступили подло. Я ваш сын, а вы отвернулись» — и тут же стирал не решаясь отправить. Потом снова набирал. Потом просто молча листал ленту. Вдруг увидел как Аня выложила фото с работы: она улыбается, кто-то из коллег обнимает её за плечи.
Антон выключил экран, уронил голову на руль. Он не хотел домой. Он не знал, где теперь его дом. Всё казалось чужим. Он злился на родителей, что отказали в помощи, на Аню — за давление, на коллег, на жизнь в целом. Только на себя он не злился. Не видел, что зашёл в тупик сам. Не хотел видеть.
Утро было серое, липкое от духоты. Антон проснулся на кухне, на старом раскладном диванчике, не раздеваясь, с затёкшей шеей и горечью на языке. В комнате за закрытой дверью тихо. Аня не вышла. Позже хлопнула дверью ванной и долго сушила волосы, будто собиралась не просто уйти, а уехать навсегда.
Он заглянул в ванную.
— Ань… Мы поговорим?
— Я поеду к маме на пару дней, — отрезала она. — Просто… я не могу всё это вывозить одна. Эмоции, жильё, расходы. Ты взрослый человек, Антон. Я не виновата, что ты не умеешь быть мужчиной.
Дверь закрылась за ней с тихим щелчком.
Антон бродил по квартире, трогал вещи Ани, кружку, расчёску, будто в первый раз видел. Внутри всё сжималось. Он чувствовал себя чужим в этой жизни, как гость в чьей-то квартире. Потом сел на кухне, уставившись в телефон. Звонил своей сестре, Лене. Хотел просто выговориться. Хоть с кем-то поговорить. Хоть кому-то быть нужным.
— Привет, — голос у сестры был настороженным.
— Лен, можно я к тебе заеду? Хочу поговорить.
— Приезжай. Только недолго, дети болеют.
Через час, он сидел на табуретке на кухне у сестры, ел холодные макароны.
