Позже, когда уже темнело, он брёл по району без цели. Взгляд падал в окна домов. Где-то пылесосили, где-то смеялись дети. В открытых окнах мелькали тёплые кухни, телевизоры, вечерние разговоры. Он смотрел и думал: как всё у всех просто. И почему так тяжело у него. А вернуться было некуда.
Потом опять поехал к Ане. Она не открыла. Он звонил, стоял, потом медленно спустился вниз и поехал к Лене.
— Лен, пусти переночевать. Просто на одну ночь, — сказал он, когда она открыла. — Я… больше не знаю, куда.
Лена смотрела на него внимательно, долго, потом кивнула.
— Я пущу с условием. Утром идёшь устраиваться на работу. Я с тобой, прослежу так сказать. Без вариантов.
Антон хотел возразить, но не стал. Просто пошёл в душ.
Перед сном Лена принесла ему одеяло.
— Ты знаешь, Тоха, я тоже у родителей денег просила когда-то. Один раз. А потом стало стыдно. У тебя есть шанс. Просто начни. Без понтов, без нытья. Начни.
Утро. Лена встала рано, варила детям кашу, параллельно искала в телефоне адрес ближайшего СТО. Потом подбросила Антона до станции.
— Дальше сам. Мне на работу.
— Лена, может, потом? Я как-то не готов…
— Нет. Сейчас. У тебя нет потом. У тебя есть шанс, и ты его не профукаешь.
Он вышел, тяжело задвинув за собой дверь машины. Шёл, не понимая, куда. Сел в маршрутку, потом вышел наугад. Увидел вывеску: «Автосервис: кузовной ремонт, ходовая, электрика». Зашёл. Спросил, не нужен ли кто. Сказали: оставь номер, если что — позовём.
Через два дня позвали. Мастер был грубый, но честный:
— Платим немного. Работы много. Хочешь — оставайся. Но без нытья и фокусов.
Антон остался. Первую неделю болели руки. Вторую — спина. Зарплата была меньше, чем он получал раньше, но её хватало. Он снял комнату в соседнем районе. Не звонил Ане. Не просил у родителей.
Прошло три месяца. Он начал откладывать понемногу. Холодильник был пустой, но счёт в банке — впервые не ноль.
Марина Юрьевна получила короткую смс: «Спасибо, что помогали. Я теперь сам.»
Она показала Геннадию Павловичу. Тот кивнул, ничего не сказал.
А потом она сама набрала:
— Приезжайте на выходные. Ты и Лена с детьми. Если хочешь.
Выходной день выдался тёплым. Антон приехал. Сначала было неловко. В прихожей долго снимал обувь. Дети бегали по двору, Лена помогала накрывать на стол. Марина Юрьевна испекла пирог. Антон молча разливал чай. Сидел, слушал. Почти не говорил, но улыбался, когда слышал, как дети хохочут на крыльце.
Под вечер, когда солнце медленно клонилось к горизонту, и все вышли на веранду, Марина Юрьевна тихо сказала:
— Всё будет хорошо. Мы с отцом рады, что ты всё понял и наконец-то повзрослел.
Геннадий Павлович подошёл, не говоря ни слова, и хлопнул сына по плечу. Не сильно, но уверенно.
Антон кивнул. Впервые за долгое время — по-настоящему.
Он смотрел на вечернее небо, вдыхал запах чая и тёплой выпечки. И вдруг понял: всё только начинается. Не с нуля — а с чистого, осознанного выбора. Это не было счастьем, но было надеждой. Впервые у него был шанс начать правильно. И он не хотел его упустить.
