– Катя, я понимаю, что это неожиданно, – начала она, сложив руки на столе. – Но поверь, я только о вас думаю.
– О нас? – Катя приподняла бровь. – Или о себе?
Тамара Николаевна слегка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
– Катя, я одна. В большом доме. Мне тяжело. А вы молодые, у вас ребёнок, ипотека… Я хочу помочь.
– Помочь? – Катя чувствовала, как голос дрожит от сдерживаемого гнева. – Вы решили за нас, что мы должны продать наш дом. Без моего ведома. Это вы называете помощью?
– Катя, не горячись, – вмешался Сергей, но она подняла руку, останавливая его.
– Нет, Серёжа. Я хочу услышать, что скажет твоя мама.
Тамара Николаевна поджала губы.
– Я не хотела тебя обидеть. Но Сергей сказал, что вы справляетесь с трудом. Что ипотека вас душит. Я предложила решение.
– Сергей сказал? – Катя посмотрела на мужа, и тот опустил глаза. – Интересно. А мне он ничего не говорил.
– Катя, я… – начал Сергей, но она снова его перебила.
– Нет, хватит. Я устала быть последней, кто узнаёт о решениях в нашей семье.
Тамара Николаевна вздохнула, словно утомлённая капризами ребёнка.
– Катя, ты молодая. Не понимаешь, как важно держать семью вместе. Я вырастила Сергея одна, без мужа. Знаю, что говорю.
– А я знаю, что не хочу жить в вашем доме, – отрезала Катя. – Где вы будете решать, как мне воспитывать Димку, как готовить, как стирать. Я не для того этот дом строила, чтобы всё бросить.
Повисла тишина. Тамара Николаевна посмотрела на сына, ожидая поддержки, но Сергей молчал, глядя в пол.
– Ну что ж, – наконец сказала она, вставая. – Если я вам мешаю, я уйду.
– Мама, не надо, – Сергей вскочил, но Катя остановила его взглядом.
– Пусть скажет, – тихо, но твёрдо сказала она. – Я хочу знать, чего она ждёт от нас.
Тамара Николаевна выпрямилась, её глаза сверкнули.
– Я жду, что мой сын будет заботиться о своей матери. Как я заботилась о нём. А ты, Катя, могла бы быть благодарнее. Я ведь ради вас стараюсь.
Катя почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Она больше не хотела молчать.
– Благодарнее? – переспросила она, и её голос стал холодным, как октябрьский ветер за окном. – За то, что вы решили разрушить нашу жизнь? За то, что мой муж даже не счёл нужным спросить меня? Нет, Тамара Николаевна. Я не буду благодарить. И я не позволю вам забрать наш дом.
Тамара Николаевна посмотрела на неё с удивлением, смешанным с обидой. Сергей открыл было рот, но не успел ничего сказать – из гостиной донёсся голос Димки:
– Мам, я закончил рисовать! Идёшь смотреть?
Катя глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
– Иду, солнышко, – крикнула она, а потом повернулась к Сергею и его матери. – Этот разговор не закончен. Но я вам обещаю: я найду способ сохранить наш дом. И нашу семью.
Она вышла из кухни, оставив их в тишине. Внутри бушевала буря, но в голове уже зарождалась идея. Её дом. Их дом. Она не отдаст его. Не так просто. Но что-то подсказывало, что настоящая борьба только начинается…
– Катя, ты серьёзно? – Сергей смотрел на неё через стол, сжимая в руке вилку так, что костяшки побелели.
Катя аккуратно отрезала кусочек омлета, поднесла к губам, но есть не стала. Положила вилку обратно. Утро было хмурым, за окном моросил дождь, и в кухне пахло кофе и напряжением. Димка ещё спал, и это давало им шанс поговорить без лишних ушей.
– Абсолютно, – ответила она, глядя мужу в глаза. – Я не шучу. Мы не будем продавать дом. И к твоей маме я не поеду.
Сергей откинулся на спинку стула, выдохнул, словно сдувая с себя её слова.
– И что ты предлагаешь? Оставить маму одну? Она больна, Катя. Я тебе говорил.
– Ты говорил, – кивнула Катя. – Но ты не говорил, что уже всё решил. Не говорил, что риелтор придёт. Не говорил, что твоя мама уже считает, как поделит комнаты в своей квартире.
– Да что ты всё заладила про маму! – Сергей хлопнул ладонью по столу, и чашка с недопитым кофе дрогнула. – Это не она решает, это я!
– Ты? – её голос был тихим, но в нём звенела сталь. – А я кто? Прислуга? Или мебель, которую можно перевезти, куда тебе удобно?
Сергей открыл рот, но ничего не сказал. Только потёр шею, будто воротник рубашки вдруг стал тесным.
– Я не это имел в виду, – наконец выдавил он. – Просто… я думал, ты согласишься. Ради семьи.
Катя покачала головой, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее, горькое.
– Ради семьи? – переспросила она. – А моя семья – это только ты и твоя мама? А я? А Димка? Наши мечты, наш дом – это что, не считается?
Повисла тишина. Только дождь шуршал за окном, да тикали часы на стене. Катя смотрела на мужа, и ей вдруг стало страшно. Не от его слов, не от его упрямства – от того, как далеко они зашли. Когда это началось? Когда он перестал видеть в ней равного?
– Я придумала решение, – сказала она, решившись. – Мы не продаём дом. Но я согласна быть ближе к твоей маме.
Сергей нахмурился, явно не ожидая такого поворота.
– Мы продаём этот дом, – Катя сделала паузу, наблюдая, как его лицо светлеет, – но не для того, чтобы переехать к ней. Мы купим новый. Рядом с её домом. Будем соседями. Она сможет видеть Димку, помогать, если захочет. Но у нас будет свой дом. Своя жизнь.
Сергей замер, переваривая её слова. Потом медленно покачал головой.
– Катя, это бред. Где мы возьмём деньги? Ипотека и так нас душит, а ты хочешь ещё одну?
– Не бред, – отрезала она. – Я посчитала. Если продать этот дом, мы сможем взять новый, с меньшей ипотекой. У меня есть подработка, я могу взять больше заказов. И твоя мама, если так хочет помогать, может иногда сидеть с Димкой, чтобы я работала.
Сергей смотрел на неё, как на незнакомку.
– Ты это серьёзно продумала?
– А ты думал, я просто так буду спорить? – Катя встала, чтобы налить себе воды, но больше для того, чтобы скрыть дрожь в руках. – Я не хочу терять нашу семью, Серёжа. Но я не хочу терять и себя.
Идея пришла к Кате ночью, когда она ворочалась на диване, не в силах заснуть. Сергей спал в спальне, а она ушла в гостиную, чтобы не смотреть на его спину, которая казалась стеной между ними. Она лежала, слушая, как дождь стучит по крыше, и вдруг подумала: а что, если не выбирать между его мамой и их жизнью? Что, если найти компромисс? Новый дом, рядом с Тамарой Николаевной, но свой. Где никто не будет указывать, как вешать шторы или воспитывать Димку.
Утром она встала с решимостью. Позвонила подруге Лене, которая работала в агентстве недвижимости, и попросила посмотреть варианты в районе, где жила свекровь. Лена, услышав историю, присвистнула:
– Кать, ты молодец, что держишься. Я бы на твоём месте уже сбежала.
– Куда бежать? – горько усмехнулась Катя. – Это мой дом. Моя семья.
Лена пообещала найти пару вариантов и перезвонить. А пока Катя сидела за ноутбуком, листая сайты с объявлениями, и представляла, как всё может быть. Новый дом. Может, чуть меньше, но их. С маленьким садиком, где Димка будет играть. С кухней, где она сможет готовить, не слыша за спиной: «А я бы добавила больше соли».
Но Сергей её идею не принял. Он смотрел на неё скептически, качал головой, бормотал про деньги, про риски. А потом сказал то, что резануло сильнее всего:
– Мама этого не поймёт. Она ждёт нас у себя.
Катя почувствовала, как сердце пропустило удар.
– А моё мнение тебе не важно? – спросила она тихо.
– Важно, – Сергей отвёл взгляд. – Но мама… она больна. Я не могу её подвести.
Катя кивнула, словно соглашаясь. Но внутри что-то щёлкнуло. Она поняла: если не отстоять себя сейчас, то потом будет поздно.
Днём Тамара Николаевна позвонила. Катя видела её номер на экране телефона и секунду колебалась, брать ли трубку. Но потом нажала «принять».
– Катя, здравствуй, – голос свекрови был, как всегда, ровным, с лёгкой ноткой превосходства. – Сергей сказал, вы всё ещё спорите.
– Здравствуйте, Тамара Николаевна, – Катя старалась говорить спокойно. – Да, спорим. Потому что я не хочу продавать наш дом.
В трубке повисла пауза. Потом свекровь вздохнула.
– Катя, я понимаю, тебе тяжело. Но подумай о Сергее. Он переживает за меня. Я не молодею, здоровье шалит.
