– Я знаю, – Катя сжала телефон. – И я не против помогать. Но я не хочу жить в вашем доме.
– Почему? – в голосе Тамары Николаевны появилась искренняя обида. – Я же не чужая. Я вам как мать.
Катя закрыла глаза, считая до пяти.
– Тамара Николаевна, вы не моя мать. Вы мать Сергея. А я – его жена. И у нас своя семья. Свой дом.
– Дом, который вас разоряет, – отрезала свекровь. – Сергей мне всё рассказал. Вы еле тянете ипотеку. А у меня трёшка, просторная. Димочке будет где играть.
Катя почувствовала, как щёки горят.
– Это наш выбор, – сказала она. – Мы сами справимся. И у меня есть идея. Мы можем продать дом и купить новый, рядом с вами. Так вы будете близко, но у нас останется своё пространство.
Тамара Николаевна рассмеялась – коротко, почти презрительно.
– Новый дом? Катя, ты живёшь в мечтах. Где вы возьмёте деньги?
– Это уже наша забота, – отрезала Катя. – Но я не позволю решать за меня.
Свекровь замолчала. Потом сказала, и в её голосе появилась холодность:
– Ты делаешь ошибку. Сергей не поддержит тебя. Он мой сын.
Катя сжала телефон так, что пальцы заболели.
– Посмотрим, – сказала она и сбросила вызов.
К вечеру напряжение в доме стало почти осязаемым. Сергей вернулся с работы молчаливый, бросил портфель в прихожей и сразу ушёл в душ. Катя готовила ужин, нарезая овощи с такой силой, будто они были виноваты во всём. Димка сидел за столом, болтая ногами, и рассказывал про нового друга в садике.
– А ещё он сказал, что у него есть собака! – Димка сиял. – Мам, а мы заведём собаку?
Катя улыбнулась, но улыбка вышла вымученной.
– Может, когда-нибудь, солнышко.
– А почему ты грустная? – спросил он, наклонив голову.
Катя замерла. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что их дом, их жизнь, их мечты под угрозой?
– Просто устала, – соврала она. – Но всё будет хорошо.
Димка кивнул, поверив, и побежал за своими игрушками. А Катя осталась на кухне, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Она не позволит. Не отдаст их дом. Не отдаст свою семью.
За ужином Сергей был молчалив. Катя тоже не спешила начинать разговор. Только когда Димка ушёл смотреть мультики, она решилась.
– Я говорила с твоей мамой, – сказала она, глядя в тарелку.
– Она считает, что я ошибаюсь. Что ты выберешь её.
Сергей отложил вилку, посмотрел на неё.
– Катя, я не выбираю между вами. Я пытаюсь найти выход.
– Выход? – Катя подняла глаза. – Твой выход – это продать наш дом и жить по её правилам. А мой – это сохранить нашу семью. Нашу, Серёжа. Не её.
Он молчал, и это молчание было хуже любых слов. Катя чувствовала, как внутри растёт отчаяние.
– Я нашла вариант, – сказала она, решившись. – Лена прислала объявление. Дом в двух кварталах от твоей мамы. Небольшой, но нам хватит. Если продать этот, мы потянем.
– И ты уже всё решила? Без меня?
Катя почти рассмеялась от абсурдности его слов.
– Без тебя? Это ты решил продать наш дом без меня! Я хотя бы пытаюсь найти компромисс!
Он встал, отошёл к окну, глядя на дождь.
– Я не знаю, Катя. Это риск. А если не получится?
– А если получится? – она тоже встала, подошла к нему. – Серёжа, я не хочу ссориться. Но я не хочу терять нас. Давай попробуем. Вместе.
Сергей повернулся, посмотрел на неё. В его глазах было столько сомнений, что Катя почти отступила. Но потом он кивнул – едва заметно, но кивнул.
– Хорошо. Покажи мне этот дом.
На следующий день они поехали смотреть дом. Лена встретила их у ворот – невысокая, с ярко-рыжими волосами и улыбкой, которая могла разрядить любую обстановку.
– Ну что, готовы к экскурсии? – она подмигнула Кате.
Дом был меньше их нынешнего, но уютный. Светлые стены, небольшие окна, маленький садик с яблоней. Внутри пахло свежей краской и деревом. Димка сразу побежал исследовать задний двор, крича, что нашёл «секретное место» под кустом.
– Тут три комнаты, – рассказывала Лена, водя их по дому. – Кухня небольшая, но светлая. И цена хорошая, я договорилась о скидке.
Катя ходила по комнатам, представляя, как они обживутся. Здесь будет их спальня, там – Димкина комната, а в гостиной – диван, где они будут смотреть фильмы по вечерам. Она видела это так ясно, что сердце сжалось от надежды.
Сергей был сдержаннее. Осматривал стены, проверял краны, задавал вопросы про отопление. Но Катя заметила, как он задержался у окна, глядя на яблоню.
– Что думаешь? – спросила она, когда Лена отошла к телефону.
– Неплохо. Но… я всё равно не уверен.
Катя хотела ответить, но тут её телефон завибрировал. Сообщение от Тамары Николаевны: «Катя, нам надо поговорить. Приезжай ко мне. Одна».
Она показала сообщение Сергею. Он нахмурился.
– Не знаю, – Катя сжала телефон. – Но я поеду.
– Зачем? – в его голосе было раздражение. – Она только настроение тебе испортит.
– Нет, Серёжа, – Катя посмотрела ему в глаза. – Я хочу, чтобы она поняла: я не отступлю.
Квартира Тамары Николаевны была, как всегда, безупречной. Свекровь встретила Катю в дверях, одетая в элегантное платье, словно собиралась на приём, а не на разговор с невесткой.
– Проходи, – сказала она, указав на диван. – Чаю?
– Нет, спасибо, – Катя села, стараясь держаться спокойно.
Тамара Николаевна устроилась напротив, сложив руки на коленях.
– Катя, я хочу быть с тобой откровенной, – начала она. – Ты делаешь ошибку. Этот ваш план с новым домом – безумие. Вы утонете в долгах.
– Это наше решение, – ответила Катя. – Мы справимся.
Свекровь покачала головой.
– Ты не понимаешь. Сергей не потянет. Он уже сомневается, я знаю.
Катя почувствовала холодок по спине.
– Он мой сын, – Тамара Николаевна улыбнулась, но улыбка была холодной. – Я вижу, когда он не уверен. И я знаю, что он выберет семью. Настоящую семью.
– Я его семья, – отрезала Катя. – И Димка.
– Конечно, – свекровь кивнула. – Но ты ставишь его перед выбором. Меня или тебя. И это неправильно.
Катя сжала кулаки, чувствуя, как гнев закипает.
– Это не я его ставлю перед выбором. Это вы. Вы хотите, чтобы мы жили по вашим правилам.
Тамара Николаевна вздохнула, словно утомлённая.
– Катя, я не враг тебе. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Но твой упрямый характер всё портит.
– Мой характер? – Катя встала, не в силах сидеть. – А то, что вы решили за нас, как нам жить, это нормально?
Свекровь тоже встала, её глаза сверкнули.
– Я знаю, что лучше для моего сына. И для моего внука. А ты… ты просто молодая девчонка, которая думает, что может всё контролировать.
Катя почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она хотела ответить, крикнуть, но вместо этого глубоко вдохнула.
– Тамара Николаевна, – сказала она, и её голос был удивительно спокойным. – Я не девчонка. Я жена Сергея. Мать Димки. И я не позволю вам забрать нашу жизнь. Мы купим новый дом. И если вы хотите быть частью нашей семьи, вам придётся это принять.
Свекровь молчала, глядя на неё с удивлением. А потом сказала:
– Ты думаешь, это конец разговора?
– Нет, – Катя направилась к двери. – Это только начало.
Она вышла, хлопнув дверью, и только на улице позволила себе выдохнуть. Сердце колотилось, но внутри росла уверенность. Она сделает это. Ради Димки. Ради себя. Но что-то подсказывало, что Тамара Николаевна не сдастся так просто…
– Катя, ты уверена, что мы это потянем? – Сергей стоял в дверях гостиной, глядя, как она раскладывает на столе документы.
Катя подняла глаза от бумаг. Свет настольной лампы падал на её лицо, подчёркивая тени под глазами. Последние недели были как бег с препятствиями – разговоры с банком, встречи с риелтором, споры с Сергеем. И тень Тамары Николаевны, которая, казалось, витала над каждым их решением.
– Уверена, – ответила она, постукивая ручкой по столу. – Лена нашла покупателя на наш дом. Цена хорошая. Хватит на первый взнос за новый.
Сергей вздохнул, потёр шею.
– А если не одобрят ипотеку? Или мама…
– Хватит, Серёжа, – Катя перебила его, и её голос был твёрдым, как гранит. – Мы это уже обсуждали. Я не хочу слышать про твою маму. Это наш выбор. Наш и Димки.
Сергей кивнул, но в его глазах была тревога. Он подошёл к окну, раздвинул занавески. За стеклом – их маленький сад, где Димка всё ещё играл, несмотря на вечернюю прохладу.
– Он спрашивал сегодня, почему мы переезжаем, – тихо сказал Сергей. – Я не знал, что ответить.
Катя отложила ручку, чувствуя, как сердце сжимается.
