Краска под ногтями не отмывалась. Андрей тёр руки мылом, словно хотел стереть память. Безполезно.
Вода была холодной. Обжигающе холодной. Как тот день двенадцать лет назад.
Почтальон принёс открытку утром. Лежала на столе, будто бомба замедленного действия. Андрей боялся прикоснуться.
Почерк отца. Знакомый. Аккуратный, словно выписывал приговор.
На обороте — одно слово. «Прости.»
Двенадцать лет назад. Андрею было двадцать два. Только окончил юридический.
Отец сидел в кабинете. Читал документы. Поднял глаза, увидев сына.
— Владимир Семёнович ждёт тебя завтра, — сказал он. — В девять утра.
Владимир Семёнович. Партнёр отца. Влиятельный адвокат.
— Папа, нам нужно поговорить.
Отец отложил бумаги. Посмотрел внимательно. Брови сдвинулись, будто чувствовал неладное.
— Я не пойду к Владимиру Семёновичу.
Пауза. Долгая. Тишина звенела в ушах.
— Не понимаю, — сказал отец медленно.
— Я не хочу быть юристом.
Слова повисли в воздухе. Тяжёлые, словно камни.
Отец встал из-за стола. Подошёл к окну. Спиной к сыну.
Отец обернулся. На лице удивление. Потом гнев.
— Художником? — переспросил он. — Ты шутишь?
Андрей помнил каждое слово того разговора. Каждую интонацию.
— Пять лет учился на юриста, — говорил отец. — Пять лет!
— Учился для тебя, — ответил Андрей. — Не для себя.
— Для семьи! Для будущего!
Отец ходил по кабинету. Руки за спиной. Лицо красное, словно после бега.
— Художники голодают, — продолжал он. — Умирают в нищете.
— Большинство. А ты не исключение.
Андрей достал из сумки папку. Рисунки. Свои работы.
— Посмотри, — сказал он.
Отец взял папку. Листал медленно. На лице ничего не отражалось.
Андрей ждал. Надеялся. Может, отец поймёт. Почувствует.
— Хобби, — сказал отец наконец. — Неплохое хобби.
— Это не хобби. Это моя жизнь.
Отец закрыл папку. Положил на стол, будто выбрасывал в мусор.
— Твоя жизнь — юриспруденция, — сказал он твёрдо. — Всё остальное — блажь.
Андрей смотрел на открытку. Переворачивал в руках. Картонка была плотной, качественной.
На лицевой стороне — репродукция. Ван Гог. «Звёздная ночь.»
Ирония судьбы. Отец выбрал открытку с картиной, словно признавал правоту сына.
Андрей поставил открытку на полку. Рядом с фотографией. Они с отцом на рыбалке.
Ему было десять. Отец молодой. Счастливый, будто не знал будущих разочарований.
Когда всё изменилось? Когда отец стал таким жёстким?
После смерти мамы. Да, тогда. Андрею было четырнадцать.
Отец замкнулся. Ушёл в работу. Стал требовательным, словно пытался контролировать неконтролируемое.
— Мама бы поняла, — сказал Андрей тогда. — Она любила искусство.
Ошибка. Страшная ошибка.
Отец побледнел. Сжал кулаки.
