Чайник засвистел, как раз когда в дверь позвонили. Людмила отставила недочищенную картошку, вытерла руки о передник и пошла открывать. На пороге стояла Галина, сестра мужа, — в новом пальто, с уложенными волосами и с тем особенным выражением лица, которое появлялось у неё, когда ей что-то было нужно.
— Людочка, вот решила заглянуть! — пропела она, целуя воздух возле щеки Людмилы. — Василий дома?
— На смене он, — ответила Людмила, пропуская гостью в прихожую. — До вечера.
— Ну, ничего, я с тобой пока посижу.
Галина по-хозяйски прошла на кухню, сбросила пальто на спинку стула и уселась за стол, как будто была здесь каждый день. Людмила вернулась к недочищенной картошке, чувствуя смутное беспокойство. Просто так Галина никогда не приходила.
— Чаю будешь? — спросила она, включая газ под чайником.
— Буду, куда деваться, — хмыкнула Галина, оглядывая кухню. — А у вас уютно, я всегда говорила. Хоть и тесновато, конечно.
Людмила промолчала, высыпая картошку в кастрюлю.
— А я ведь по делу, — продолжила Галина, барабаня наманикюренными пальцами по клеёнке. — Мы тут, кстати, всей семьёй обсуждали… ты же не против, если Наташу с детьми у тебя пропишем? На пару месяцев, не навсегда.
Кастрюля, которую Людмила держала в руках, едва не выскользнула. Она медленно поставила её на стол и повернулась к золовке.
— Что значит — прописать? — спросила она, чувствуя, как внутри что-то холодеет.
— Ну, как обычно, — пожала плечами Галина. — Паспорт, заявление… Обычная процедура. Им нужно для садика и школы. А у Наташи же с жильём проблемы, сама знаешь. После развода этот подлец ничего не оставил…
Чайник закипел, но Людмила словно не слышала его. В голове шумело. «Мы тут решили» — эти слова звенели в ушах. Когда они решили? С кем они решили? И почему Василий молчал?
— А Вася в курсе? — осторожно спросила она, заваривая чай.
— Конечно! — слишком быстро ответила Галина. — Он полностью «за». Сказал, что ты поймёшь. Вы же всегда за семейные ценности.
Людмила поставила перед ней чашку и села напротив. Руки немного дрожали. Квартира, в которой они с Василием жили, была её — ещё от первого брака осталась. Небольшая, двухкомнатная, но своя. И никто никогда сюда не прописывался, кроме них двоих.
— Галя, я должна подумать, — наконец выдавила Людмила, глядя в свою чашку. — Это же не просто бумажка…
— Да что тут думать? — Галина нетерпеливо взмахнула рукой. — Семья есть семья! Не на улице же им жить. Или тебе не жалко племянницу? Она, между прочим, всегда о тебе хорошо отзывалась.
Людмила почувствовала, как краснеет. Этот приём она знала — сначала давят, потом взывают к совести. Внутри поднималась волна возмущения, но сказать твёрдое «нет» не получалось. Как будто язык прилип к нёбу.
— Я поговорю с Васей, — пробормотала она.
— Вот и умница! — просияла Галина, словно услышав «да». — Я так и знала, что на тебя можно положиться. Ой, звонят, наверное, Наташа…
Она достала телефон, и Людмила отвернулась к окну, глядя на знакомый двор. Ей казалось, что чужие руки уже тянутся к её дому, к её пространству. И самое страшное — она не была уверена, что муж встанет на её сторону.
Юридическая консультация располагалась в старом четырехэтажном здании недалеко от рынка. Людмила прошла мимо облупившейся вывески «Нотариус» и толкнула тяжелую дверь с табличкой «Правовая помощь».
Внутри пахло пылью и старой бумагой. За маленьким столиком сидела секретарша — совсем молоденькая девушка с ярким макияжем.
— Вы записаны? — не поднимая глаз от телефона, спросила она.
— Нет, но мне очень нужно… — начала Людмила.
— К Семену Аркадьевичу или к Марине Викторовне?
Людмила растерянно пожала плечами. Она звонила вчера, и ей просто сказали приходить. Секретарша вздохнула с видом великого терпения и нажала кнопку на телефоне.
— Семен Аркадьевич, тут женщина без записи. По какому вопросу? — Она вопросительно глянула на Людмилу.
— Прописка… родственников, — выдавила Людмила. Даже произносить это вслух было неловко.
Через пять минут её пригласили в соседний кабинет. За массивным столом сидел мужчина лет сорока, с залысинами и усталым взглядом человека, который слишком многое повидал.
— Излагайте, — сказал он, не предлагая сесть.
Людмила опустилась на стул и сбивчиво начала рассказывать. О Галине, о её просьбе, о том, что муж, кажется, уже дал согласие… Юрист слушал, постукивая ручкой по столу. Когда она закончила, он снял очки и потер переносицу.
— Квартира приватизирована на вас? — спросил он.
— Да, ещё с первого брака.
— Прописан, конечно. Мы уже восемь лет вместе.
Семен Аркадьевич кивнул и посмотрел ей прямо в глаза.
— Если вы их пропишете, без суда не выпишите. Это серьезно, подумайте десять раз.
Что-то оборвалось внутри. Людмила сжала в руках сумочку.
— Но они говорят — на пару месяцев…
— Все так говорят, — устало ответил юрист. — И на пару месяцев, и только на время. А потом начинается: то одно, то другое, то третье… И выписать человека, особенно если там несовершеннолетние дети, практически невозможно. Закон на их стороне.
Он достал бланк из ящика стола.
— Вот, ознакомьтесь. Здесь четко прописаны ваши права как собственника и риски временной регистрации.
Людмила пробежала глазами по строчкам. «Постоянное право проживания… невозможность принудительного выселения… право пользования жилой площадью…» Строчки плыли перед глазами.
— И что же делать? — тихо спросила она.
— Не прописывать, — пожал плечами юрист. — Это ваша собственность. Вы не обязаны. Ни морально, ни юридически.
— А если муж настаивает?
Семен Аркадьевич откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на неё.
— Послушайте, — сказал он, и голос его смягчился, — я таких историй за двадцать лет практики наслушался… И знаете, чем они обычно заканчиваются? Люди теряют не только жилье, но и отношения. Потому что как только начинается дележка квадратных метров — заканчивается любовь. Это так же верно, как дважды два.
Он выписал ей квитанцию на оплату консультации и протянул вместе с бланком.
