Снег падал крупными хлопьями, укрывая московские улицы белым одеялом. До Нового года оставалось всего два дня. Марина стояла у окна их с Алексеем квартиры на двенадцатом этаже, рассеянно наблюдая за снегопадом. Где-то вдалеке мерцали огни новогодних гирлянд, а в соседних окнах уже виднелись наряженные ёлки.
На журнальном столике лежала небольшая коробочка, перевязанная золотистой лентой – подарок для свекрови. Марина сама выбрала его: изящный павлопосадский платок с традиционным узором. Людмила Петровна давно мечтала о таком. "Хоть бы Лёше понравился выбор", – подумала Марина, в сотый раз поправляя бант на упаковке.
Звук поворачивающегося в замке ключа заставил её вздрогнуть. Алексей вошёл, держа в руках большой пакет из дорогого магазина.
– Представляешь, еле успел! – возбуждённо произнёс он, стряхивая снег с пальто. – Последний экземпляр остался. Мама будет в восторге!
Марина замерла. Сердце пропустило удар.
– А что там? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.
– Тот самый кашемировый кардиган, который она присмотрела в "Весне" месяц назад. Помнишь, она говорила? – Алексей достал из пакета роскошную вещь цвета тёмного шоколада.
Марина помнила. Как и то, что стоил этот кардиган почти половину её месячной зарплаты. А ещё она помнила, как две недели назад показывала мужу понравившийся ей шёлковый шарф... Он тогда рассеянно кивнул и перевёл разговор на другую тему.
– Ты снова купил подарок только своей маме, а про меня забыл? – слова вырвались сами собой, пропитанные горечью многолетней обиды.
Алексей застыл с кардиганом в руках. На его лице промелькнуло удивление, сменившееся лёгким раздражением.
– Марин, ну ты же знаешь, как мама важна для меня, – он аккуратно положил кардиган обратно в пакет. – Она у меня одна. И потом, мы с тобой не договаривались насчёт подарков в этом году...
Марина отвернулась к окну. (продолжение в статье)
Вика сидела за кухонным столом, листая ленту в телефоне. На плите шипела сковородка с котлетами, запах жареного лука заполнял квартиру. Ее мать, Тамара, стояла у раковины, мыла посуду, не глядя на дочь. В комнате было тихо, только радио на подоконнике бубнило прогноз погоды.
— Мам, ты слышала? — Вика оторвалась от телефона. — Серега опять просит, чтобы я за него на смену вышла. Завтра. Сказал, что у него дела.
Тамара, не поворачиваясь, продолжала тереть тарелку губкой. Ее руки двигались механически, но плечи напряглись.
— И что ты ему ответила? — голос Тамары был ровным, но с едва заметной хрипотцой.
— Ну, я сказала, что подумаю. Он же знает, что я всегда выручаю. — Вика пожала плечами и снова уткнулась в экран.
Тамара поставила тарелку на сушилку, вытерла руки полотенцем и обернулась. Ее лицо было спокойным, но в глазах мелькнула искра, которую Вика не заметила.
— А ты не устала всегда всех выручать? — спросила Тамара, скрестив руки.
Вика удивилась, подняла взгляд. Мать редко задавала такие вопросы. Обычно она просто слушала, кивала, иногда что-то советовала, но всегда мягко, без давления.
— Ну, мам, это же Серега. Он мне потом должен будет. Да и на работе без меня не справятся, сама знаешь.
Тамара молчала. Она подошла к плите, убавила огонь под сковородкой и вдруг сказала:
Вика замерла, не сразу поняв, что произошло.
— Что «нет»? — переспросила она, отложив телефон.
— Нет, Вика. Ты не пойдешь за него на смену. Хватит. — Тамара смотрела прямо на дочь, и в ее голосе не было привычной мягкости.
Вика рассмеялась, думая, что это шутка.
— Мам, ты серьезно? С чего вдруг?
— С того, что ты уже третий год пашешь за всех, а они на тебе ездят. Серега твой, начальница, даже соседка снизу, которая вечно просит посидеть с ее ребенком. А ты все соглашаешься. Хватит.
Вика открыла рот, чтобы возразить, но Тамара ее перебила:
— И не спорь. Завтра ты идешь со мной. У нас свои дела.
— Какие еще дела? — Вика нахмурилась. — Ты же никогда не вмешивалась.
— А теперь вмешиваюсь, — отрезала Тамара. — Собирайся к восьми утра. И не опаздывай.
Она отвернулась к плите, будто разговор был закончен. Вика смотрела на мать, пытаясь понять, что только что произошло. (продолжение в статье)
— Ксю, идем в парк на аттракционы!
— Не, я что, маленькая? Кататься на каруселях – скучно! – скорчила гримасу Ксюша.
— Ну, тогда я тоже не пойду, — тут же переметнулась на Ксюхину сторону ее лучшая подруга Вероника.
— И мы тогда не идем, не маленькие.
— Ой, ребята… А я передумала. Не хочу на карусель, будем кататься на колесе обозрения.
— Отлично, идем на колесо!
Ксюшино мнение высоко ценилось в ее школьной компании. Ксения были миниатюрной блондинкой с темными, как ночь, глазами. Такой контраст притягивал внимание как магнит. К тому же Ксения была очень жизнерадостной и обаятельной. Не удивительно, что у нее была масса поклонников. Но она пока никого не выделяла, общалась со всеми ровно. У девушки была маленькая тайна – ее семья.
— Молчи, глупая женщина! Ты не имеешь права мне перечить! – это были самые ласковые слова, с которыми отец обращался к матери
— Что, уроки учишь? А смысл? Все равно никакая учеба тебе не поможет! Учись лучше полы мыть: это потолок твоей карьеры, – так отец разговаривал с Ксюшей и ее младшей сестрой Лизой.
Мать всегда выглядела несчастной и забитой. Работала она кассиром в местном магазине, зарабатывала не очень много. А вот отец был при должности, на работу его возила служебная машина.
— Мама, почему ты все это терпишь? – не раз спрашивала Ксюша.
— Доченька, я выросла без отца, и моя мать, тоя бабушка, света белого не видела, пытаясь заработать копеечку. В 45 лет она выглядела глубокой старухой, сгорела как свечка. Я одна не вытяну вас.
— Мама, но ведь другие вытягивают!
— У других жилье свое есть, а у нас что? Только отцова квартира. Моей зарплаты хватит или на еду, или на съем. Если разведусь, то даже трусов вам новых не смогу купить.
— Мама, неужели все так серьезно?
— Да, доченька. Терпи.
Вот и приходилось Ксюше, Лизе и их матери терпеть оскорбления и унижения. Когда отец в очередной раз появился на работе шатающимся и с перегаром, его выгнали из компании. Да еще и конкурентам всем сообщили, почему именно. Найти новую работу он не мог, поэтому особенно сильно лютовал дома. И Ксюша боялась, что кто-то из друзей узнает, как она живет. Иногда по вечерам они с Лизой сидели на качелях во дворе допоздна, лишь бы не идти в этот домашний ад. Ксения поклялась: как только появится возможность, сбежит подальше!
— Ксюша Васильева, а ты определилась, куда поступаешь? – в конце 9 класса спросила классная руководительница.
— Конечно, — как всегда надменно ответила Ксения.
— Надеюсь, не к нам в 10 класс.
— Нет, что вы! Еще два года посещать эту богадельню? Ни за что! – Ксения театрально вскинула руки, и класс засмеялся новой ее выходке.
Классная руководительница поморщилась, покачала головой, а потом, после урока, посоветовала Ксении поступить в швейное училище. Мол, там есть общежитие, можно будет уйти из дома – учительница знала о ситуации, в которой оказалась Ксения.
А громче всех выходкам Ксении смеялся Ваня, ее одноклассник. Долговязый, очкастый, он учился на «четверки» и «пятерки». А еще Ваня был из очень обеспеченной семьи. Он ходил за Ксюшей хвостиком, повторял ее шутки, водил в парк и кино, угощал мороженым. (продолжение в статье)