Елена стояла у плиты, переворачивая сырники на сковороде. Субботнее утро всегда начиналось одинаково — кофе, творожные оладьи и разговор с дочкой по телефону. За окном моросил октябрьский дождь, а на кухне пахло корицей и домашним теплом.
— Мам, ты как дела? — голос Светланы звучал усталым даже через телефон из Екатеринбурга.
— Да что там у меня... Работа, дом. Вчера отчёты до десяти вечера сдавала. А ты как, доченька?
Елена машинально поправила волосы, собранные в привычный хвостик. В свои пятьдесят восемь она всё ещё чувствовала себя молодой, хотя зеркало порой напоминало о прошедших годах тонкими морщинками у глаз.
— У меня тут проект новый начинается, командировки будут...
Дочь что-то рассказывала о работе, а Елена думала о своём. Вот уже двадцать лет она работала главным бухгалтером в небольшой строительной фирме. Цифры, отчёты, проверки — всё это давно стало частью её жизни. После развода она привыкла полагаться только на себя, держать всё под контролем.
Звонок в дверь прервал разговор.
— Света, подожди секундочку, кто-то пришёл.
У двери стоял почтальон с заказным письмом. Елена расписалась, не особо вглядываясь в отправителя. Вернулась на кухню, продолжая болтать с дочкой, и машинально вскрыла конверт.
— Мама, ты меня слушаешь? — голос Светланы стал настойчивее.
Но слова застыли у неё на языке. В руках была бумага с официальной печатью — извещение от нотариуса из Воронежа. Елена перечитала первые строки дважды, трижды. Сердце забилось где-то в горле.
— Света, я тебе перезвоню, — выдохнула она и, не слушая протесты дочери, отключила телефон.
«Уважаемая Елена Михайловна, извещаю Вас о том, что в связи со смертью Вашего отца...»
Отца? Какого ещё отца? Папа же умер три года назад, они же хоронили его вместе с Алексеем...
Елена опустилась на стул, чувствуя, как мир вокруг начинает качаться. В письме говорилось о каком-то наследственном деле, о квартире в центре Воронежа, о необходимости явиться к нотариусу для оформления документов.
— Что за чушь... — прошептала она, но руки тряслись.
Номер телефона в письме был настоящим. Елена набрала его, не понимая, зачем она это делает.
— Нотариальная контора, Марина Петровна слушает.
— Здравствуйте, я получила письмо... По поводу наследства... Михаил Васильевич Соколов...
— Да, мы Вас ждём. Вы дочь покойного?
— Простите, но тут какая-то ошибка. Мой отец умер три года назад.
— Елена Михайловна, согласно нашим документам, Ваш отец, Михаил Васильевич Соколов, умер двадцать седьмого сентября этого года. Завещание составлено, есть наследники. Вам необходимо подъехать для ознакомления с документами.
Телефон выскользнул из рук и упал на пол.
— Галь, ты не поверишь, что со мной случилось, — Елена прижимала телефонную трубку к уху так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Галина Петровна была её единственной близкой подругой, с которой они проработали бок о бок почти десять лет. Если кому и можно было довериться, то только ей.
— Лена, ты чего такая взвинченная? Что стряслось?
— Галь, помнишь, я рассказывала про отца? Как он нас с Алёшкой бросил, когда мне было пятнадцать?
— Ну да, конечно помню. А что?
Елена глубоко вдохнула. Слова давались с трудом, как будто каждое приходилось выталкивать из горла.
— Он умер. Месяц назад. И оставил завещание.
— Как умер? Ленка, ты о чём? Ты же говорила...
— Я думала, он умер давно! А он... он жил в Воронеже, у него была квартира, какие-то деньги... И теперь мне звонят от нотариуса!
Галина помолчала. Елена слышала, как она затягивается сигаретой.
— Лен, а может, это мошенники? Сейчас такого много. Звонят, письма рассылают...
— Я проверила. Нотариус настоящий, контора существует. Галь, что мне делать? Ехать туда?
— А что говорит Алексей? Ему тоже должны были написать, он же тоже сын.
Елена почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой узел. Алексей. Брат. Они общались редко, в основном по праздникам. После смерти мамы каждый жил своей жизнью.
— Я ему ещё не звонила. Боюсь как-то...
— Лена, слушай меня внимательно. Если там действительно наследство, то оно вам с братом поровну положено. По закону. А если завещание есть... Тут уж как отец распорядился. Но в любом случае, ты имеешь право знать правду.
— А вдруг там что-то нечисто? — вырвалось у Елены. — Галь, мне страшно. Столько лет я думала, что он где-то спивается или уже давно умер, а он оказывается...
— Жил себе потихоньку и копил наследство, — закончила Галина с горчинкой. — Знаешь что, подруга? Поезжай. Узнай правду. А то потом всю жизнь себя грызть будешь — что да как.
— Думаю. И с братом обязательно поговори. Может, он уже в курсе?
После разговора с Галиной Елена долго сидела на кухне, глядя в окно. Сырники давно остыли, кофе превратился в горькую жижу. А в голове крутилась одна мысль: а что, если Алексей действительно уже знает?
Странный разговор с братом
Елена набирала номер Алексея третий раз за час. Первые два раза сбрасывала вызов, не решаясь заговорить. Что она скажет? «Привет, брат, а ты знаешь, что папа умер месяц назад?»
— Алло, — голос брата звучал как-то натянуто.
— Алёша, привет, это я.
— Лена? Ой, привет... Слушай, я сейчас занят немного. Велик ремонтирую. Что случилось?
За его спиной действительно слышался металлический скрежет и постукивание молотка. Алексей всегда что-то мастерил, чинил, переделывал. В детстве их мама шутила, что у него золотые руки.
— Алёш, я получила письмо от нотариуса. Из Воронежа. Про отца...
Пауза. Стук прекратился.
— Какое письмо? — голос брата стал осторожным.
— Про наследство. Оказывается, папа умер месяц назад. У него была квартира, он завещание оставил...
— Ах, это... — Алексей как-то странно кашлянул. — Да, мне тоже приходило что-то такое. Но это же всё формальности, Лен. Потом всё обсудим.
— Как формальности? Алёша, ты что, уже ездил к нотариусу?
— Нет-нет, какой там... Просто письмо получил. Слушай, я сейчас правда не могу говорить. Руки по локоть в смазке. Созвонимся завтра, ладно?
— Алёш, подожди! А ты знал, что папа жив был? Знал, где он живёт?
Снова пауза. Слишком длинная.
— Откуда я мог знать? Лена, ну правда же, не могу сейчас. Звякни завтра вечером. Или лучше я сам позвоню.
Елена смотрела на телефон и чувствовала, как внутри растёт какое-то противное, липкое беспокойство. Алексей говорил не то что странно — он говорил неправду. Она знала его с детства, знала все его интонации. Когда он врал маме про разбитое окно или съеденное варенье, голос у него становился точно таким же — скомканным, торопливым.
Но зачем ему врать теперь? И почему он так быстро завершил разговор?
Елена прошлась по квартире, не находя себе места. Может быть, Галина права, и надо просто поехать в Воронеж? Узнать всё самой, не дожидаясь объяснений от брата?
Она подошла к зеркалу в прихожей и посмотрела на себя. Усталое лицо, растерянные глаза. Когда она успела так постареть? Или просто сегодня впервые за долгое время увидела себя по-настоящему?
— Завтра поеду, — сказала она своему отражению. — Надо же наконец узнать правду про отца.
Автобус до Воронежа ехал четыре часа. Елена сидела у окна, смотрела на мелькающие поля и думала о том, что делает что-то очень важное. Или очень глупое — пока не знала точно.
В сумочке лежала распечатка с адресом: улица Кольцовская, дом семнадцать. Квартира тридцать четыре. Почему-то эти цифры врезались в память так, словно она знала их всю жизнь. (продолжение в статье)
Даша нервно поглядывала на часы, пока машина медленно тащилась сквозь мартовские пробки. Восьмое марта — первый праздник, который ей предстояло встретить в доме свекрови после свадьбы с Андреем. За три месяца брака отношения с Еленой Викторовной оставались вежливо-прохладными, словно тонкая ледяная корка, которую никто не решался нарушить. В глубине души Даша тайно надеялась, что сегодняшний визит поможет растопить этот холод, подарив им возможность сблизиться.
– Может, стоило всё-таки купить орхидею? – мысленно перебирала она варианты подарков уже в сотый раз. – Духи вроде хорошие, французские, но вдруг у неё аллергия? Или цветы будут более уместными, более тонким знаком внимания?
В руках у неё была классика: коробка конфет, бутылка вина и флакон духов — всё, что принято дарить на праздник. К этому набору она добавила фотоальбом со свадебными снимками, который они с Андреем обещали показать его маме ещё два месяца назад, но всё как-то не доходили руки. Сегодня, казалось, подходящий момент, чтобы поделиться частичкой своей жизни и, возможно, найти общий язык.
Такси остановилось возле аккуратного кирпичного дома на окраине города. Дом выглядел ухоженным, с белыми рамами окон и аккуратным забором, который отделял его от весенней серости улицы.
– Приехали, – сообщил водитель, медленно открывая дверь.
Даша взглянула на часы: четыре часа дня. До назначенного времени оставалось сорок минут. Она слегка колебалась — стоит ли приезжать раньше, но решила, что такой жест может быть воспринят как проявление уважения и искреннего желания наладить отношения.
– Спасибо, – сказала она, расплатившись, и осторожно вышла из машины, поправляя складки нового платья. Ткань чуть шуршала под рукой, а прохладный мартовский воздух приятно обжигал лицо.
Мартовский воздух был свежим, но уже по-весеннему мягким. Снег во дворе почти растаял, только в тени забора лежали грязноватые сугробы, напоминая о недавно ушедшей зиме. Вокруг царила тишина, лишь время от времени доносился щебет птиц, предвестников тепла.
Даша подошла к калитке и нажала на кнопку звонка. Никто не ответил. Она подождала минуту и позвонила снова. Тишина осталась неизменной.
«Странно, – подумала она с тревогой. – Елена Викторовна говорила, что будет дома весь день». Сердце забилось быстрее, в груди возникло чувство лёгкого беспокойства.
Она потянула за ручку калитки, и к её удивлению та неожиданно легко поддалась. Даша нерешительно вошла во двор, чувствуя, как волнение нарастает. Она направилась к дому, стараясь не шуметь.
Подойдя к двери, она позвонила в звонок, но ответа не последовало. Тогда осторожно постучала, надеясь, что кто-то откроет. Тишина.
Даша достала телефон, чтобы позвонить свекрови, но обнаружила, что батарея разрядилась. Сердце сжалось от беспомощности.
«Наверное, она в саду», – решила она, стараясь не паниковать, и решила обойти дом по периметру.
Сзади дома была небольшая веранда. Дверь туда была приоткрыта, и Даша услышала голоса. Облегчённо выдохнув, она поняла, что хозяева дома здесь.
– Елена Викторовна! – позвала она, осторожно приближаясь. – Это Даша!
Голоса внезапно смолкли. Даша замедлила шаг, не желая казаться невоспитанной, врываясь без приглашения. Она уже собиралась позвать свекровь ещё раз, когда услышала её громкий голос, полный раздражения и боли:
– И ради этой девицы мой сын бросил Ирину? Не могу поверить, что он сделал такую глупость!
Даша застыла на месте, словно вкопанная. Кровь прилила к её щекам, сердце забилось учащённо. Она не хотела подслушивать, но и уйти сейчас не могла, словно невидимая сила удерживала её на месте.
– Лена, ну зачем ты так, – раздался другой женский голос, мягкий и спокойный, который Даша не смогла узнать. – Может, она и хорошая девочка.
– Хорошая? – фыркнула Елена Викторовна с явным пренебрежением. – Света, ты её видела? Ни образования приличного, ни манер. Работает в каком-то интернет-магазине. Семья самая обычная, без перспектив. А моему Андрюше нужна была достойная пара! Ирина – дочь Павла Сергеевича, между прочим. Ты представляешь, какие у них были перспективы?
– Но, видимо, он её любит, – с неуверенностью произнесла женщина, которую назвали Светой.
– Любит, – с горечью повторила свекровь. – Влюбился, как мальчишка. В эти глазки, в эти кудряшки. А что дальше? Любовь пройдёт, а что останется? Я тебе скажу — ничего! Эта девочка даже борщ нормальный сварить не может. На Новый год притащила какой-то салат с киноа. (продолжение в статье)
Светлана всегда была красавицей. Это не просто слова — её красоту замечали все. В школе мальчишки украдкой бросали взгляды ей вслед, пытались заговорить, а подруги тихонько завидовали, ведь у неё, казалось, всё само собой. В институте преподаватели иногда закрывали глаза на мелкие промахи — быть может, из-за её обаятельной улыбки или того самого взгляда, в котором было столько живого, юного света. На работе — то же самое: коллеги удивлялись, как легко у Светланы получается привлекать внимание мужчин, как будто это дар, врождённый и неоспоримый. И, если честно, Светлана и сама привыкла воспринимать свою красоту как визитную карточку… Да что там — как свой личный суперспособ существовать в этом мире.
В тридцать пять лет — да честное слово! — она всё ещё выглядела блистательно. Стройная, подтянутая, волосы — просто мечта парикмахера, макияж — всегда в точку, как положено. Да, времени на себя уходило много, и на косметику она иногда тратила больше, чем на еду… Но Светлана была уверена: это правильно, это её инвестиция в будущее. Муж — тот самый Игорь, который любил её вот уже десять лет — частенько говорил друзьям с довольной улыбкой:
– Мне повезло с женой! Красавица — точь-в-точь, как в первый день, когда встретились.
И всё бы ничего, если бы не то самое утро. Обычное рабочее утро: суета, спешка, чашка кофе и беглый взгляд в зеркало… Хотя нет, не совсем беглый. Светлана вдруг заметила… что-то новое. Совсем крошечную, еле заметную морщинку — где-то у уголка глаза. Вроде бы и мелочь, но она была там. Светлана ещё раз вгляделась, прищурилась — да-да, не показалось.
Поначалу закралось привычное отрицание. Ой, да это всё усталость. Плохое освещение. Надо бы выспаться получше, и всё наладится… Но морщинка осталась. Никуда не делась и через день, и через неделю. Более того, словно по цепочке, начали обнаруживаться и другие мелочи: кожа уже не такая упругая, по утрам под глазами маячат тёмные круги — раньше пара движений кисточкой, и все следы усталости исчезали. А теперь… уже не так просто.
Долго не думая, Светлана записалась к косметологу.
– Это абсолютно нормально, – спокойно произнесла врач, будто зачитывала какой-то маленький приговор. – После тридцати пяти выработка коллагена замедляется, кожа теряет эластичность. Но не переживайте, сейчас всё можно скорректировать.
Светлана стала прилежной ученицей. Процедуры, уколы, массажи, мезотерапия – только маши рукой. Денег за несколько месяцев ушло стыдно признаться, сколько, — больше, чем обычно за год. Но зато зеркало снова радовало: там смотрела прежняя Светлана — гладкая, сияющая, словно никаких перемен и не было.
Но время — самый коварный соперник. (продолжение в статье)