— Мама, может, хватит? – раздражённо прошипел Женя, пытаясь утихомирить подвыпившую мать. – Кому нужны твои глупости!
— Молчи, сынок! Я знаю, что говорю. Твоя жена должна уважать старших! Пускай мне в ноги кланяется!
В зале повисла тяжёлая тишина. Гости переглядывались, не зная, как реагировать на эту выходку. Некоторые отводили глаза, другие нервно заёрзали на своих местах.
— Да как вы смеете? – голос Николая Игоревича разрезал напряжённую тишину, словно острый нож. Его взгляд, обычно мягкий и добрый, сейчас метал молнии! Высокий, статный мужчина в дорогом костюме, встал, распрямив плечи, желая защитить свою дочь.
Тамара Львовна, высоко подняв голову, с вызовом посмотрела на него. Её безупречный макияж не мог скрыть красноту от гнева, проступившего на холёном лице. Тонкие пальцы с идеальным маникюром нервно теребили жемчужное ожерелье.
— Я всего лишь требую уважения к себе, – произнесла она, звеня браслетами на тонких запястьях. – Моя невестка должна знать своё место! – её голос дрожал от ярости, а ноздри изящного носа трепетали.
Николай Игоревич шагнул вперёд, его рука крепко сжала ладонь дочери.
— Уважение нужно заслужить, – медленно произнёс мужчина, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не поставить эту “дворянку” на место. – А такие требования, как поклоны в ноги, говорят лишь о вашем высокомерии и неуважении к другим людям!
Гости замерли, затаив дыхание. Кто-то из женщин прикрыл рот рукой, другие переглядывались, не зная, как реагировать на происходящее. Некоторые начали перешёптываться, бросая косые взгляды на Тамару Львовну, которая продолжала стоять с гордо поднятым подбородком.
— Папа, – прошептала Лера, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. – Может, не стоит?
— Стоит, – твёрдо ответил Николай, заключая девушку в надежные объятия. – Никто не имеет права унижать мою дочь!
— Как вы смеете! – дрожащим от ярости голосом прошипела Тамара Львовна. – Это моя семья, мои правила! Ваша дочурка хотела примазаться к нашему древнему роду…
— Я говорю то, что думаю, – перебил её Николай Игоревич, его глаза сверкали решимостью. – И хочу заявить при всех: такая дама в родственниках мне не нужна. Лера, идём!
На удивление всем гостям, Женя решительно шагнул вперед и, бросив на мать гневный взгляд, заявил:
— Я с вами. То, что ты творишь – недопустимо! Я несколько раз просил тебя угомониться! Но ты продолжала и продолжала! Лера, Николай Игоревич, простите, что не смог поставить мать на место раньше.
Тамара Львовна побледнела, её руки дрожали. Она не ожидала такого поворота! Её безупречная осанка пошатнулась, а голос предательски дрогнул.
— Сынок… Я ведь для тебя стараюсь… — начала она дрожащими губами, но Женя лишь покачал головой, он был непреклонен.
Путь до дверей казался бесконечным. Лера, прижимаясь к отцу, едва сдерживала слёзы. Свадьба была безнадежно испорчена! День, что должен был быть самым счастливым – стал худшим в её жизни…
У самых дверей Николай Игоревич остановился. Его седые виски блестели в свете ламп, а в глазах читалась непоколебимая решимость.
— Тамара Львовна, – произнёс он, не оборачиваясь, его голос звучал спокойно и твёрдо. – Советую вам подобрать слова и извиниться перед моей дочерью. Иначе ваши пути разойдутся навсегда.
