— Спасибо, — Настя села за стол, чувствуя, как скрипит старый деревянный стул под её весом.
Завтрак прошёл в странной атмосфере. Тамара Петровна была необычайно любезна, подкладывая Насте самые румяные блины и подливая чай в чашку с мелкими синими цветочками.
— Настенька, какие у тебя планы на сегодня? — спросила она, намазывая варенье на блин толстым слоем.
— Ещё не решила, — сухо ответила Настя, ковыряя вилкой свой блин. — Может, на озеро схожу.
— А может, поможешь мне немного землю вскопать? — как бы между прочим предложила свекровь. — Я присмотрела местечко, где можно грядочку сделать…
— Нет, — отрезала Настя, отпив чай. — Я же сказала — никаких грядок.
— Ну что ты такая упрямая? — всплеснула руками Тамара Петровна. — Земля пустует, а ты…
— Это моя земля, — перебила Настя, чувствуя, как внутри всё закипает. — И я решаю, что с ней делать.
— Настя, — вмешался Дима, его голос звучал примирительно, но в глазах читалось неодобрение. — Мама просто хочет помочь.
— Помочь? — Настя фыркнула. — Помочь превратить мою дачу в колхоз?
— Какая же ты неблагодарная, — покачала головой Тамара Петровна. — Я тут стараюсь, блины пеку, а ты…
— Знаете, Тамара Петровна, — Настя вдруг решилась. — Я слышала ваш утренний разговор про картошку вместо беседки, и про теплицу вместо качелей, и про доверенность.
За столом повисла тишина. Ложка Тамары Петровны застыла на полпути ко рту, а Дима побледнел, его взгляд заметался между женой и матерью.
— Ты не так поняла, — быстро сказала свекровь, придя в себя. — Мы просто обсуждали варианты. Не обязательно всё сразу менять.
— Я всё правильно поняла, — Настя выпрямилась, расправив плечи. — Вы хотите не просто грядки тут сделать, вы хотите мою дачу к рукам прибрать. И Диму уже уговорили помочь вам.
— Настя! — возмутился Дима, его лицо покраснело. — Как ты можешь так говорить? Мама просто…
— Я слышала всё, Дима, — перебила Настя, глядя ему прямо в глаза. — «Доверенность оформим» и «дарственную». Ты правда думал, что я отдам бабушкину дачу? Место, которое я своими руками превратила в рай?
— Никто не хочет отбирать твою дачу, — попыталась вмешаться Ирина, но её голос был таким слабым, что потонул в общем напряжении.
— Дача — моя, — твёрдо сказала Настя, чувствуя, как дрожат руки. — Это наследство от моей бабушки, и я не собираюсь ни оформлять доверенность, ни тем более дарственную. И уж точно не позволю превратить мой участок в огород.
— Ты эгоистка, — Тамара Петровна перешла в наступление, её глаза сузились. — Молодая ещё, у тебя вся жизнь впереди. А мне на старости лет где отдыхать? По санаториям ездить? Так на пенсию не разгуляешься.
— Значит поэтому вы решили прикарманить мою дачу, — Настя покачала головой, ощущая, как внутри разливается холодная решимость. — Знаете что? Я хочу остаток отпуска провести в тишине и спокойствии. Без планов по переделу моей собственности.
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Тамара Петровна, её лицо пошло красными пятнами. — Дима, скажи ей!
Дима молчал, опустив голову. Его плечи поникли.
— Вам лучше уехать, — продолжила Настя, вставая из-за стола. — Всем троим. Я хочу побыть одна.
— Что? — Тамара Петровна вскочила так резко, что стул опрокинулся. — Ты нас выгоняешь?!
— Именно, — кивнула Настя. — Собирайте вещи и уезжайте.
— Настя, — Дима наконец поднял глаза, в них читалась обида и непонимание. — Ты не можешь так с нами поступать. Мы же семья.
— Семья? — горько усмехнулась Настя. — Семья не предаёт, Дима. А ты за моей спиной планировал отдать моё наследство своей матери.
— Не говори ерунды, — начал он, но Настя перебила:
— Я всё слышала, Дима. Всё. И про доверенность, и про то, как ты собирался меня уговаривать. И знаешь что? Я не уверена, что хочу быть с человеком, который так легко предаёт.
