Сергей закрыл глаза. Вот он, момент истины. Сказать правду — что Аня отказалась, что у неё работа, что он и сам, в общем-то, мог бы отменить презентацию или перенести. Или соврать, как обычно.
— Мам, — начал он, и голос его дрогнул. — Тут такая ситуация…
— Что случилось? — в голосе Галины Петровны сразу появилась тревога. — С Анечкой что-то? Заболела?
И тут Сергей, как всегда, выбрал путь наименьшего сопротивления.
— Да, мам. Аня приболела. Температура с утра поднялась, видимо, простыла. Я ей сказал лежать, отдыхать.
— Ох, бедняжка! — всполошилась Галина Петровна. — Может, мне к вам приехать? Супчик сварить, за ней присмотреть?
— Не надо, мам, — поспешно ответил Сергей. — Она спит. Лучше не беспокоить.
— Ну ладно… А как же нотариус? Может, отложим?
Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он загнал себя в угол собственной ложью.
— Знаешь что, мам, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Я попробую перенести презентацию. Всё-таки это важное дело, квартира. Я сам с тобой поеду.
На том конце провода воцарилась тишина. Потом Галина Петровна сказала тоном, полным материнской проницательности:
— Серёжа, ты что-то не договариваешь. Вы с Аней поссорились?
— Нет, мам, что ты. Просто…
— Сергей Николаевич, — голос матери стал строгим. — Не ври мне. Я тебя рожала, я всегда чувствую, когда ты говоришь неправду. Что происходит?
И тут плотину прорвало. Сергей, сам того не ожидая, начал говорить. О том, что Аня отказалась ехать. О том, что у неё важная встреча. О том, что она обвинила его в перекладывании обязанностей. Он говорил сбивчиво, путано, оправдываясь и одновременно обвиняя. Галина Петровна слушала молча.
Когда он выговорился, она вздохнула.
— Эх, Серёжа, Серёжа… А ведь Анна права.
— Что? — Сергей не поверил своим ушам. — Мам, ты на её стороне?
— Я на стороне правды, сынок. Сколько раз я тебе говорила — не прячься за спиной жены. Не заставляй её делать то, что должен делать ты. Это же твоя квартира будет, твоё имущество. Почему Анна должна тратить свой рабочий день на оформление?
— Но… но ты же сама просила, чтобы кто-то поехал с тобой…
— Я просила, чтобы ты поехал. А ты, как всегда, решил спихнуть на Аню. И она устала, сынок. Любая женщина устанет, если муж постоянно прячется за её спиной.
Сергей молчал, ошеломлённый. Он ожидал от матери поддержки, понимания, возмущения поведением невестки. А получил… правду.
— Поедем завтра вместе, — решительно сказала Галина Петровна. — Отменяй свою презентацию или переноси. А с Аней извинись. И не вздумай больше врать, что она болеет. Стыдно, Серёжа. Взрослый мужчина, а ведёшь себя как мальчишка.
Она отключилась, оставив сына сидеть с телефоном в руке. В квартире стояла тишина. Анна, видимо, ушла в спальню и закрылась там. Сергей понимал, что должен пойти к ней, поговорить, извиниться. Но как? Как признать, что все эти годы он действительно прятался за её спиной? Что использовал её как щит от собственной матери?
Он встал, подошёл к окну. За стеклом шумел утренний город. Люди спешили по своим делам, и каждый нёс свой груз ответственности. А он? Что нёс он?
Воспоминания полились сами собой. Вот Аня отпрашивается с работы, чтобы отвезти его маму в больницу на обследование. Вот она проводит выходной, помогая Галине Петровне с пересадкой цветов на даче. Вот сидит на кухне до полуночи, выслушивая мамины жалобы на здоровье, пока он смотрит футбол в гостиной. И каждый раз он находил этому оправдание: устал, занят, не умеет утешать.
Но правда была проще и страшнее. Он боялся. Боялся эмоциональной близости с матерью, боялся её требований, её ожиданий. Было проще переложить это на Аню. Она справлялась. Она всегда справлялась. Пока не устала справляться.
Сергей тяжело вздохнул и пошёл к спальне. Дверь была закрыта. Он постучал.
— Аня, давай поговорим. Я… я хочу извиниться.
За дверью послышался шорох, потом щелчок замка. Дверь приоткрылась. Анна стояла на пороге, и лицо её было спокойным, но в глазах читалась усталость.
— Извиниться за что именно? — спросила она. — За то, что пытался меня заставить? За то, что считаешь мою работу неважной? Или за то, что все эти годы используешь меня как прослойку между собой и мамой?
Сергей опустил голову. Каждое её слово било точно в цель.
