Помогать нам. Андрей всерьез рассчитывал на благодарность девочки, которая воспринимала нашу помощь как должное. Которая благодарила отца, но не меня. Которая при встрече вежливо здоровалась, но не более того.
— Андрей, а она знает, что это мои деньги тоже?
— Лена, ну что ты! Мы же семья, у нас общий бюджет.
— Общий бюджет, а решения принимаешь ты один. Спрашиваешь для приличия, но решение уже принято.
— Правда. Вот сейчас ты уже пообещал ей подумать. Значит, деньги найдутся.
Мы снова поссорились. Но на этот раз я была готова.
— Андрей, я больше не буду оплачивать расходы Дашки.
— Что значит не будешь?
— Именно это и значит. Стажировка в Германии, дополнительные курсы, подарки — это все на твои деньги.
— Лен, ты понимаешь, что на одну мою зарплату это нереально?
— Понимаю. Значит, Дашка не поедет в Германию.
— Но почему? Почему ты так жестоко относишься к ребенку?
— Потому что это не мой ребенок! — выпалила я то, что думала уже давно. — Это твоя дочь, твоя ответственность! Пусть её мать работает, пусть она сама подрабатывает!
— Лена, я не узнаю тебя. Ты стала какой-то черствой.
Черствой. Интересно, а что бы он сказал, если бы узнал, что я отказалась от курсов вождения, от нового пальто, от поездки к морю, от сотни мелочей ради его дочери?
— Может, и черствой. Зато честной.
В ту ночь мы легли спать в молчании. Андрей демонстративно отвернулся к стене. А я лежала и думала о том, что впервые за долгое время чувствую облегчение.
На следующий день он попытался вернуться к разговору:
— Лен, ну нельзя же так! Она же ни в чем не виновата!
— Не виновата. Но и я не виновата в том, что у неё нет денег.
— Но мы же можем помочь!
— Ты можешь помочь. Я больше не могу.
Он не понимал. Бегал по квартире, размахивал руками, объяснял, что я разрушаю его отношения с дочерью, что действую из ревности, что мне нужно к психологу.
— Андрей, а что скажет Света, когда узнает, что все эти месяцы платила я?
— А при том, что она получает алименты и еще просит денег. Зная, что у тебя новая семья, новые расходы.
— На ребенка, которого она воспитывает. Который живет с ней, а не с нами.
Разговор зашел в тупик. Андрей не мог понять моей позиции, а я больше не хотела объяснять очевидное.
Через неделю он сообщил, что нашел решение:
— Лен, я договорился с Дашкой. Она будет подрабатывать, часть денег накопит сама.
— И тогда мы доплатим остальное.
— Мы не доплатим. Ты доплатишь.
— Лена, ну что с тобой? Мы же семья!
— Семья — это ты и я. Дашка — это твоя дочь от предыдущего брака.
— Но она же могла бы стать тебе дочерью!
— Могла бы, если бы её мать не настраивала против меня. Если бы ты не подчеркивал постоянно, что она твоя, а не наша. Если бы хоть раз кто-то спросил, хочу ли я тратить на неё деньги.
Андрей задумался. Кажется, до него начало доходить, что я не просто вредничаю.
— Лен, а если мы попробуем построить отношения? Пригласим её почаще, поговорим со Светой…
— Андрей, уже поздно. Три года я платила за человека, который меня не знает и знать не хочет. Который воспринимает меня как источник денег. Хватит.
— Но как же Германия?
— Германия — это их проблема. Твоя и Светы. Разберетесь.
