Ирина Сергеевна опустила телефонную трубку на рычаг старого дискового аппарата, который держала на работе скорее как талисман, чем средство связи. В оглушительной тишине читального зала областной библиотеки, где пахло пылью, клеем и вечностью, слова нотариуса из Сызрани звучали оглушительным, неправдоподобным эхом. Двоюродная бабушка, Клавдия Петровна, которую Ирина видела от силы раза три в далеком детстве, оставила ей в наследство квартиру. Свою двухкомнатную квартиру в старом кирпичном доме в центре Сызрани.
– Ирочка, ты чего застыла, как соляной столп? – прошелестела мимо заведующая отделом, Антонина Павловна, поправляя очки на кончике носа. – Обеденный перерыв через пять минут.
Ирина только кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Наследство. Ей, сорокавосьмилетней библиотекарше, живущей в тесной «двушке»-хрущевке на окраине Самары с мужем и отголосками его властной родни. Это было похоже на ошибку, на розыгрыш, на главу из сентиментального романа, которые она с легким презрением выдавала читательницам.
Вечером новость обрушилась на кухню, где Андрей, ее муж, поглощал котлеты, уткнувшись в экран смартфона. Он оторвал взгляд от какого-то видео с рыбалки только тогда, когда Ирина повторила фразу в третий раз.
– Квартира? – он отложил вилку. В его глазах не было удивления или радости за жену. Там мгновенно загорелся огонек дельца. – В Сызрани? Двушка? А состояние какое?
– Я не знаю, Андрей. Я там не была сто лет. Помню только, что дом старый…
– Старый фонд – это хорошо, если в центре. Потолки высокие? – он уже не слушал ее, а быстро набирал номер. – Галюнь, привет. Тут дело есть. Да, семейное. У Ирки моей бабка померла, квартиру отписала. В Сызрани. Двушку. Надо бы провентилировать вопрос. Ты же у нас в этом шаришь.
Ирина замерла с полотенцем в руках. Галина, сестра Андрея, занималась всем понемногу: то продавала косметику, то вела курсы «личностного роста», то мнила себя экспертом по недвижимости после одной удачной сделки подруги. Но главным ее талантом была способность влезать в чужие дела с уверенностью танка.
– …нет, она сама не в курсе, – доносился из трубки бодрый голос Андрея. – Книжный червь мой, что она в этом понимает. Просто свалилось на голову. Давай так: завтра с утра едем, посмотрим, что за хоромы. Ты как, свободна? Отлично. Всё, до завтра.
Он закончил разговор и с довольным видом посмотрел на жену.
– Ну вот, Галька поможет. Она быстро оценит, за сколько это барахло можно спихнуть. Деньги сейчас лишними не будут, сам знаешь. Машину пора менять, да и на даче крышу перекрыть.
Ирина молчала. В груди зарождалось смутное, неприятное чувство, будто ее только что обокрали. Украли не квартиру, которую она еще и не видела, а саму возможность решить, что с ней делать. Само право на это наследство.
– Андрей, может, не надо так сразу… продавать, – робко произнесла она. – Может, я съезжу сначала, одна? Посмотрю…
– Одной? – он искренне изумился. – Зачем? Что ты там увидишь? Пыль и старую мебель? Ир, давай без сантиментов. Это актив. Активами надо управлять. Галя человек с опытом, она сразу скажет, стоит ли вкладываться в ремонт для продажи или продавать как есть. Всё, решили. Завтра в девять выезжаем.
Он снова уткнулся в телефон, и стена между ними выросла вновь, теперь еще более высокая и холодная. Ирина смотрела на его затылок и впервые за двадцать лет совместной жизни почувствовала себя не частью «мы», а совершенно отдельным, чужим человеком, чье мнение не просто не учитывалось, а как будто не существовало в природе.
Поездка в Сызрань превратилась в балаган. Галина, энергичная пятидесятилетняя женщина с хищным блеском в глазах и громким голосом, всю дорогу строила планы.
– Значит так, Иришка, слушай сюда, – вещала она с заднего сиденья, заглушая радио. – Главное – не показывать вида, что деньги нужны срочно. Мы будем держаться уверенно. Скажем, что у нас еще варианты есть. Я уже пару риелторов местных прозвонила, так, для разведки. Цены, конечно, не самарские, но тысяч за пятьсот-шестьсот, если подшаманить, толкнуть можно.
