— Мам, мы распишемся в августе, — сказал Артём и, будто между прочим, добавил: — Мы поживём у тебя. Ипотека не получается, а съём съедает всё. Ты не против?
— Живите, — ответила Галина Павловна, удивляясь, как легко слетает с губ это слово. — Квартира большая, всем места хватит.
Квартира действительно казалась вместительной. Три комнаты, светлый зал, балкон с видом на старые липы, на кухне — квадратный стол, который она когда-то мечтала заменить на круглый. Молодым досталась большая спальня с балконом; сама хозяйка осталась в своей маленькой комнате, аккуратной до смешного: торшер с бумажным абажуром, тумба с журналами, в рамке фотография Артёма в первом классе. Зал решили оставить общим: телевизор, книжный шкаф, диван, плед для вечерних чаев.
Первые недели дом звучал как оркестр, разыгрывающий увертюру. Светлана переклеила обои, расставила по полочкам свечи, заваривала ароматный чай в прозрачном чайнике. Артём шумел в прихожей, приволакивая коробки. По вечерам они втроём смотрели кино, спорили о сюжете, резали пирог с капустой. После долгого одиночества Галина ловила себя на том, что идёт на кухню вприпрыжку, как девочка: шум, движение, жизнь.
Когда Светлана забеременела, в спальне появился пеленальный столик, над кроватью — небесно-голубые флажки. На кухне заняли верхние полки банки со смесями и стерилизатор, гудящий как маленький поезд. Галина подвинула в кладовку свои банки с вареньем, освободила полку в холодильнике, купила дополнительную сушилку для бутылочек. «Правильно, — повторяла она. — Дети — это жизнь. Надо помочь».
Родился Митя — горячий, румяный, удивлённый всему. Ночью в коридоре шуршали тапки, в зале тихо бледнел ночник. Галина поднималась по первому писку: нажимала чайник, грела смесь, проверяла запястьем температуру. Ей не нужно было говорить «спасибо», она сама чувствовала, что так должно быть. Она — бабушка, и этим всё сказано.
Прошёл год с хвостиком, и Светлана, опустив глаза, сказала: «Кажется, снова будет малыш». Вещей стало больше: коляска втиснулась в прихожую, на балконе поселились коробки с одеждой «на вырост», в зале появился манеж — «чтобы днём был на глазах». И мир вещи ощутимо потеснил мир людей: шуршали пакеты, марлевые пелёнки сушились на батареях, на спинке дивана висели крошечные носочки.
— Мам, — однажды начал Артём, — мы подумали… Маленькую комнату лучше отдать детям. Ты ведь сова, тебе в зале на диване будет удобно. Временно, конечно.
