Распахнув дверь, Верка застыла как вкопанная. Не было сомнений, что перед ней стоит сын Татьяны Ивановны ― ее брат. Они трое были очень похожи: высокие, светловолосые и голубоглазые. Илья помахал ей рукой и смущенно поздоровался.
― Входи! ― сказала Вера, выпуская парня. Он был очень высоким и крепким. На вид ― лет двадцать пять или немного больше. Под глазами ― тени от усталости, волосы всклочены, одежда была потрепанной, но чистой.
Илья вошел, потоптался на пороге, затем проскользнул на кухню, где сидели мать и ее мужчина. Татьяна Ивановна, увидев гостя, вскрикнула и отшатнулась, едва не упав со стула. Сергей удивленно обернулся и охнул.
― Вера! Зачем?! Зачем ты его впустила?! ― Татьяна Ивановна вопила так, будто Верка вампира пригласила в квартиру.
― У меня нет сына! Он преступник! Он отсидел в тюрьме!
Верка уставилась на Илью, чтобы убедиться, что мать говорит правду. Он таращился на нее широко открытыми глазами, и в них плескалась боль, которую Верка видела и в своих глазах.
― Я изменился, ― лишь сказал он. Затем, помолчав, добавил: ― Тяжело было не стать вором, когда собственная мать отказалась от тебя и оставила на улице.
― Я оставила тебя не на улице! ― крикнула она. Верка ее не узнавала ― всегда такая сдержанная, спокойная и холодная, Татьяна Ивановна внезапно проявилась с другой стороны. Илья кивнул:
― Ты оставила меня у своих родителей. Они часто говорили мне о том, как ты решила стать художницей, поэтому для меня в твоей жизни не нашлось места. А затем они умерли, и я попал в приют. Я каждый день мечтал о том, что ты придешь и заберешь меня. Может быть, думал я, ты все-таки передумаешь быть художницей и выберешь меня?.. Но ты не приходила. Да, в восемнадцать лет я украл кольцо. Потому что я думал, что по-другому нельзя. Но я все исправил, расплатился сполна.
Верка слушала историю Ильи словно сквозь шум воды. Мать рыдала в уголке, сжавшись в комок. Сергей выглядел так, будто хотел сквозь землю провалиться. Ему явно не хотелось быть частью семейной драмы.
― Мама, ― наконец вздохнул Илья, ― я пришел не ссориться, а…
― Не называй меня матерью! ― заорала Татьяна Ивановна. Верка шарахнулась в сторону, будто это на нее кричали. Она была шокирована тем, почему Илья не рассыпался от боли, почему не заплакал, почему не возмутился. Он кивнул, будто сдавшись, и поплелся к двери. Верка пошла следом.
― Ты куда?! Верка ― назад! Живо сюда!
Верка накинула легкую куртку и вышла из квартиры. Окликнув Илью, она сбежала вниз, и они вдвоем вышли из подъезда.
― Давай на лавке посидим? ― предложила она.
Они сели на лавочку. Верка, очутившись с новоиспеченным братом наедине, внезапно застеснялась. У нее было много вопросов к нему, много мыслей, которые хотелось озвучить. Но она не знала, как он отреагирует.
― Все, что ты говорил, правда? ― наконец спросила она. Илья кивнул.
― Я отсидел в тюрьме.
― Ты правда изменился?
Верка уставилась на Илью. Она ожидала более четкого ответа. Он пожал плечами.
― Никогда не говори никогда. ― Он снова пожал плечами. ― Я надеялся, что она меня примет. Не знаю, почему я так думал. Я просто… всегда старался быть хорошим. И ждал. Я думал: если буду хорошо учиться, она вернется. Если окончу школу с золотой медалью, она вернется. Но она не вернулась, а я попал в плохую компанию.
― Мне тоже. Наверное, мы все изменились. Просто для меня в ее жизни больше нет места.
― Ну, не все… ― буркнула Верка. ― Это правда, что она художницей хотела стать?
― Ага. Я видел ее альбомы дома у бабушки и дедушки. Они, конечно, были против ее увлечения, говорили, мол, художники ― нищеброды. Она пошла им наперекор и поступила в училище.
― Я, выходит, многого не знала о маме… ― пробормотала Верка. ― Можно мне с тобой?
