— У нотариуса всё решено, Полина просто подпишет отказ от наследства в мою пользу, — услышала я голос свекрови за дверью и замерла с ключами в руке.
В коридоре нашей съёмной квартиры стояли двое: мой муж Андрей и его мать Людмила Петровна. Они говорили вполголоса, но в вечерней тишине каждое слово было слышно отчётливо. Моё сердце забилось так сильно, что казалось, они должны были услышать этот грохот через дверь.
— Мам, ты уверена, что она согласится? — голос Андрея звучал неуверенно, но не возражающе. — Всё-таки тётя Вера оставила дачу именно ей.
— А что ей с этой развалюхой делать? Ремонт там нужен капитальный, денег у вас нет. Я продам, вложу в бизнес, и всем будет польза. К тому же, я договорилась с нотариусом — он всё оформит быстро, без лишних вопросов.
Я прислонилась к стене подъезда, пытаясь осмыслить услышанное. Две недели назад умерла моя двоюродная тётя Вера — единственная родственница, которая относилась ко мне с теплотой. Она оставила мне небольшую дачу под городом. Не дворец, конечно, но своё, настоящее. Первая недвижимость в моей жизни. И вот теперь свекровь с сыном обсуждали, как забрать её у меня, словно это уже решённый вопрос.
Дверь скрипнула, открываясь. Андрей вышел первым и вздрогнул, увидев меня.
— Полина! Ты давно здесь?
— Только подошла, — соврала я, заставив себя улыбнуться.
Людмила Петровна появилась следом, её острый взгляд скользнул по моему лицу, словно проверяя, не слышала ли я чего лишнего. Она была женщиной крепкой закалки — бывший главбух крупного завода, привыкшая командовать и не терпящая возражений. В свои шестьдесят она выглядела моложе, всегда безупречно одетая, с идеальной укладкой. Рядом с ней я всегда чувствовала себя серой мышью.
— Полиночка, как раз о тебе говорили, — она растянула губы в улыбке, от которой по спине побежали мурашки. — Завтра утром поедем к нотариусу, оформим документы по наследству. Я всё организовала, тебе только подписать нужно будет.
— Какие документы? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Ну как какие? Отказ от наследства в мою пользу, разумеется. Мы же это обсуждали.
Мы этого не обсуждали. Вообще. Она сейчас нагло врала мне в лицо, глядя прямо в глаза. Я перевела взгляд на Андрея. Он стоял, уткнувшись в телефон, делая вид, что это его не касается.
— Людмила Петровна, я не собираюсь отказываться от дачи. Это память о тёте Вере.
Воздух мгновенно стал тяжёлым. Свекровь выпрямилась, её глаза сузились. Она не привыкла к отказам, особенно от меня — тихой учительницы начальных классов, которая за три года брака ни разу ей не перечила.
— Память? — она произнесла это слово с таким презрением, словно я сказала что-то неприличное. — Милочка, на память фотографии хранят, а не полуразвалившиеся строения. Ты хоть представляешь, сколько денег нужно вложить в эту рухлядь?
— Твоё? — Людмила Петровна шагнула ближе. — Ты замужем за моим сыном. Всё, что у тебя есть — это семейное. И я, как старшая в семье, лучше знаю, как распорядиться имуществом. Я вложу деньги от продажи в дело, и вы с Андрюшей будете жить припеваючи.
