— Я больше не могу так жить! — голос Марины дрожал от сдерживаемых слёз, когда она швырнула на кухонный стол документы из нотариальной конторы.
Бумаги разлетелись веером по столешнице, и среди них отчётливо виднелась печать и подпись, которые должны были изменить всё. Но изменили совсем не так, как она надеялась.
Свекровь Галина Петровна сидела напротив, попивая чай из своей любимой чашки с золотой каёмкой. На её лице играла едва заметная улыбка победительницы. Она знала. Конечно же, она знала заранее, что будет в этих документах.
Три года назад Марина вышла замуж за Павла, думая, что обрела семью. Красивая свадьба, клятвы в вечной любви, мечты о детях и собственном доме. Но реальность оказалась совсем другой. После свадьбы они переехали жить к свекрови — временно, как обещал Павел. Пока не накопят на первый взнос за собственную квартиру.
Временное затянулось на годы.
Галина Петровна встретила невестку с показной радостью. Первые недели она была сама любезность — готовила любимые блюда Павла, рассказывала семейные истории, учила Марину правильно гладить рубашки «как любит Павлик». Но очень скоро маска доброй свекрови начала трескаться.
Сначала это были мелкие замечания. Марина неправильно складывала полотенца. Неправильно мыла посуду. Неправильно готовила борщ. Слишком много тратила на продукты. Слишком долго принимала душ. Слишком громко смеялась.
— Милочка, я же тебе говорила, что Павлик не любит морковь в котлетах, — Галина Петровна выковыривала оранжевые кусочки из фарша, демонстративно откладывая их на край тарелки.
— Он никогда не жаловался, — тихо отвечала Марина.
— Конечно, не жаловался! Он же воспитанный человек, не станет обижать жену. Но я-то мать, я знаю, что мой сын любит.
Павел молчал. Он всегда молчал, когда мать начинала свои нравоучения. Сидел, уткнувшись в телефон, делая вид, что ничего не слышит.
Потом начался контроль над финансами. Галина Петровна настояла, что раз они живут в её квартире, то должны отдавать ей деньги на коммунальные услуги и продукты. Справедливо, согласилась Марина. Но суммы, которые требовала свекровь, съедали почти всю зарплату молодой женщины.
— Вы же понимаете, что цены растут, — вздыхала Галина Петровна, забирая очередной конверт с деньгами. — И потом, вы же двое едите, а я одна.
О накоплениях на собственное жильё уже не шло и речи. Марина пыталась поговорить с мужем, но он только отмахивался.
— Мам, ну правда, может, хватит? Мы же хотим свою квартиру снять хотя бы.
— Павлик, какая квартира? Зачем выбрасывать деньги на аренду, когда у вас есть дом? Вы же не думаете меня бросить одну на старости лет?
И Павел сдавался. Каждый раз сдавался.
Марина устроилась на вторую работу — вечерами подрабатывала репетитором английского. Но и эти деньги таинственным образом уходили на «семейные нужды». Свекровь всегда находила причину — то крыша потекла, то трубу прорвало, то новый холодильник срочно нужен.
Но самым невыносимым был тотальный контроль над их личной жизнью. Галина Петровна входила в их комнату без стука.
— Я же в своём доме, — говорила она на робкие возражения невестки.
Она комментировала их интимную жизнь, давала советы, как правильно «ублажать мужа», рассказывала, что «в её время женщины знали своё место».
— Что-то вы не торопитесь с детками, — замечала она за ужином. — Мне уже соседки спрашивают, когда внуков дождусь. Стыдно отвечать, что невестка карьеристка.
Марина молча сжимала кулаки под столом. Какие дети? Когда они жили в одной комнате, за тонкой стеной от свекрови, которая комментировала каждый звук?
